История ордена тамплиеров (La Vie des Templiers)

Воображение королевских писцов поработало, — пишет Абель Риго, историк Гишара, —

второе обвинение было, возможно, более тяжким и серьезным, чем первое <…> и теперь оно давило на епископа чудовищным грузом, странным образом вобрав в себя самые разные жалобы. Это была бесформенная груда, в которой, однако, чувствуется порядок, наведенный умелой рукой — творение изворотливого ума, пера и души тех легистов, которые теми же методами, в том же стиле одновременно преследовали рыцарей ордена Храма и память Бонифация VIII.

Обвинение представило более двухсот свидетелей, многие из которых говорили о том, что знали только по слухам, дабы доказать «публичную диффамацию»^{92}

— существенный фактор во всех процессах, запущенных Ногаре. Как и все прочие, последний, после показного начала, увяз в ней, и в марте или апреле 1311 г. — дата обозначает конец влияния Гийома де Ногаре на короля — все документы и, возможно, само обвинение были переданы в Курию, где Гишар закончил свои дни в 1317 г. Что касается доносчика Ноффо Деи, то он был повешен в Париже в 1313 г. после смерти своего покровителя — канцлера. Согласно «Большим Французским хроникам», он сознался у подножия виселицы, что обвинил епископа Труа ложно.[552]

ГЛАВА XXV Кто захочет защищать орден Храма?

Согласно намерениям Климента V, папские уполномоченные, производившие следствие по процессу ордена Храма, должны были вести расследование, заседая в Провансе, Сансе, Реймсе, Руане, Type, Лионе, Бордо, Бурже, Нарбонне и Оше. Для этого были назначены архиепископ Нарбонны, епископы Байе, Манда и Лиможа с шестью другими духовными лицами. Эта разъездная комиссия, которая могла бы оказаться действенной, королю не понравилась; последний повелел, чтобы большую часть тамплиеров содержали либо в Париже, либо в провинциях Санса или Тура и потребовал, чтобы расследование велось в Париже. Климент, думавший теперь только о деле Бонифация VIII, оставил решение за уполномоченными, которые склонились перед волей короля и начали работу в Париже 8 августа 1309 г. с составления циркулярного письма, в котором перечислялись все братья ордена Храма, пожелавшие ответить за свой орден, представ, начиная с 12 ноября, перед комиссией в большом зале резиденции архиепископа Парижского.[553]

Ни одному члену комиссии нельзя было приписать личную симпатию к тамплиерам; наиболее известный из них. Жиль Эйслен, архиепископ Нарбоннский, со времени дела епископа Памье переметнулся в лагерь короля. Но, как специалисты по каноническому праву и как люди Церкви, они обладали своего рода профессиональным корпоративным сознанием. Дело ордена Храма, по крайней мере, заканчивалось там, где оно должно было бы начаться — перед апостолическим^{93} следствием. Святой престол приказал начать расследование, и оно было произведено. Уполномоченные, или, по крайней мере, большая часть их, занимались своим делом с настойчивостью, которую нельзя недооценивать, но истину старались установить больше из уважения к самой процедуре, нежели заботясь о правосудии.

12 ноября комиссия собралась, и члены ее терпеливо прождали пять дней, но никто не был доставлен. По истечении этого времени велели призвать архиепископа Парижского, который явился сказать, что побывал в темницах, где содержались магистр, генеральный смотритель и прочие братья, и что Моле и некоторые другие выразили желание защищать свой орден. На следующий день привезли Гуго де Перо, который только попросил, чтобы не растратили имущество ордена; он отказался говорить о чем-либо ином, и его снова увезли.