История Османской империи. Видение Османа

Закон, введенный в 1688 году и впервые примененный в 1691-м, вносил изменения в тот принцип, на основании которого производились расчеты подушного налога с немусульман. Издавна этот налог взимался персонально с достигших совершеннолетия лиц мужского пола, но также его могли включить в местный налоговый сбор с деревни или города, а величина местного налога повсюду была разной, так как она зависела от доходов жителей. Местный налоговый сбор постепенно заменили подушным налогообложением, и хотя ставки налога время от времени пересматривались, этот пересмотр всегда отставал от реальности, и обязательства по выплате налога, размеры которого в последний раз были установлены еще в те времена, когда многочисленное население данной местности преуспевало, могли стать непомерной ношей для жителей истощенных войной населенных пунктов. Это несомненно оказало значительное влияние на усиление недовольства христианского населения деревень, расположенных на балканских территориях Османской империи, и стало причиной того, что оно бежало в контролируемые Габсбургами районы. Так расположенный на западном берегу Черного моря порт Варна лишился трети своего довоенного немусульманского населения, которое состояло приблизительно из 1300 семейств, и если бы в 1685 году не было проведено новое анкетирование, оставшимся немусульманам пришлось бы платить сумму налога, первоначально установленную для этих 1300 семейств. Хотя на практике сборщики налогов, наверное, оказались бы не в состоянии собрать налоги с потрепанных войной христианских общин.

Правительство Османской империи обнаружило, что сбор налогов сопряжен с невиданными прежде трудностями, и в 1688 году решило осуществить реформу системы налогообложения. Когда Фазыл Мустафа-паша пришел к власти, он энергично взялся за проведение этой реформы, и с 1691 года подушный налог был снова установлен отдельно для каждого совершеннолетнего лица мужского пола, а не для всей немусульманской общины. Размеры выплат устанавливались в зависимости от достатка налогоплательщика, и для всей империи были введены единые ставки налога. Должно быть, переход на новую систему в самый разгар войны вызвал неразбериху и проходил не слишком гладко. Эта проблема усугублялась тем фактом, что, поскольку люди, облагавшиеся этим налогом, хотели (и это вполне понятно) оплачивать его теми деньгами, которые были у них под рукой, вышел указ, что приниматься будут только османские золотые монеты и монеты из чистого серебра. Разумеется, распространились злоупотребления при оценке размеров нового налога и во время его сбора, но в последующие годы была произведена необходимая корректировка, и он продолжал приносить казне значительную часть ее доходов. За этой реформой постепенно вводилось более эффективное налогообложение, которое позволило государству получать больше денег от своих иудейских и христианских подданных. Это было оправдано тем, что тяжелая обязанность защищать государство легла на плечи мужчин-мусульман, и поскольку они страдали и гибли на войне, то от немусульман было бы вполне справедливо потребовать более значительных финансовых вкладов в дело защиты османских владений.

В 1691 году, испытывая некоторое беспокойство, Фазыл Мустафа-паша отбыл на фронт. Его тревожило то, что султан Сулейман II заболел водянкой и никто не надеялся, что он проживет хотя бы месяц. Но у Фазыла Мустафы был назначенный его помощником кузен Амджазаде Хусейн-паша, к тому же его должно было успокоить то, что недавно удалось раскрыть заговор высокопоставленных священослужителей, которые хотели сместить Сулеймана и снова возвести на трон Мехмеда IV. Более того, перед тем как 15 июня Фазыл Мустафа покинул Эдирне, он председательствовал на совещании государственных деятелей высокого ранга, согласившихся с тем, что брат Сулеймана, достигший зрелого возраста, Ахмед, обладает способностями, необходимыми для того, чтобы стать преемником султана, и что ни Мемеда (который за свои сорок лет царствования не принес империи ничего, кроме вреда), ни его сыновей, Мустафу и Ахмеда, которые, как они полагали, научились только «скакать вместе с ним как необузданные львы, есть и пить с ним, и заниматься войной и музыкой», не следует рассматривать как возможных претендентов на трон.