История Османской империи. Видение Османа

По неудачному стечению обстоятельств как раз в это время в Стамбул пришло известие о падении Тебриза, сдавшегося Надир Хану. Всего за месяц до этого бежал со своего поста турецкий комендант крепости Хамадан, и вот теперь сообщалось о том, что то же самое сделал и комендант Тебриза. Когда по столице пошли слухи о том, что поход вот-вот будет отложен, войска все еще продолжали стоять в Ускюдаре. Казалось, что ни султан, ни великий визирь не горят желанием взять на себя командование. Покинув место сбора войск, оба удалились в свои дворцы, находившиеся на берегу Босфора. Уровень общественного недовольства был настолько высок, что потом они опасались выезжать из города, поскольку было понятно, что за этим последует бунт. И священнослужители, и янычары таили обиду на Невшехирли Дамад Ибрагим-пашу, причем первые по причине того, что он поддерживал кумовство, а янычары — потому что им уже не в первый раз пришлось убедиться в том, как трудно приспособиться к переменам, а также к новому дипломатическому курсу и примирению с давним врагом.

Все больше теряя терпение, армия продолжала свое ожидание в Ускюдаре, получив малоутешительные сведения о том, что все внимание уделяется обеспечению похода всем необходимым. Особое раздражение испытывали торговцы и ремесленники. Издавна османские торговцы сопровождали войска в походе, во время которого продавали взятые с собой изделия военным. Однако на сей раз они стали жертвами недавно введенного обременительного налога: от них потребовали оплатить сбор на то, что они ожидали получить с этого похода, причем по ставке, которую они считали завышенной. Этот налог казался еще более несправедливым, потому что не было покупателей. Торговцы вложили деньги в товары, которые они собирались продавать солдатам, но покупателей они так и не нашли. 8 сентября султан наконец вышел из оцепенения и объявил, что армию поведет великий визирь.

В Стамбуле было множество людей, недовольных своей судьбой, но главной движущей силой мятежа, вспыхнувшего 28 сентября 1730 года, стала пестрая смесь, состоявшая из торговцев и бывших солдат, общей численностью не более 25–30 человек. Некоторые из них уже принимали участие в беспорядках, таких как, например, волнения в Измире. Имевшие место в 1727–1728 годах, они стали предвестниками волнений, которые теперь охватили Стамбул. Их первоначальные попытки получить поддержку на городском базаре и со стороны янычар имели лишь ограниченный успех, и европейские наблюдатели, которые в то время находились в городе, единодушно утверждали, что этот бунт можно было бы подавить, если бы власти действовали без промедлений. Когда о беспорядках стало известно султану, он вызвал во дворец, находившийся в Ускюдаре, всех своих советников. В тот же вечер, трепеща от страха, султан и государственные сановники под покровом тьмы переправились через Босфор и оказались в более безопасном для них дворце Топкапы. Но они так и не решили, что же им делать дальше.

Следующий день был пятницей, то есть священным днем, когда после полуденной молитвы люди по традиции выражали свое недовольство и политические протесты. Теперь бунтовщики вели себя уже более дерзко. Поначалу к разраставшейся толпе присоединялись только неимущие, те, для кого в жизни города не нашлось места, но вскоре бунтовщикам удалось переманить на свою сторону и рядовых янычар. Однако, как это часто случалось во время беспорядков в прежние времена, бунтовщики и на сей раз почувствовали необходимость подкрепить свои действия правовой санкцией. Вскоре они получили фетву, которую дал какой-то податливый священнослужитель низкого ранга, желавший поддержать их действия. Неспособный доверять своим войскам, султан поручил нескольким офицерам дворцовой стражи выяснить у бунтовщиков, в чем причины их недовольства, и приказать им разойтись. Они отказались, требуя, чтобы им выдали 37 чиновников, которые должны были ответить на предъявленные им обвинения. В число востребованных ими чиновников входили: великий визирь и один его зять, другой зять, главный адмирал, проявил некоторое сострадание к тяжелому положению бунтовщиков. Этот мятеж следовал по уже привычной схеме: его участники не делали никаких конкретных заявлений по поводу того, чем вызвано их недовольство, требуя лишь выдачи им сановников султана.