История Османской империи. Видение Османа

Во сне я был в Бейоглы, и мне показалось, что я вижу огромные шатры, поставленные для того, чтобы принять русского посла. Это был человек лет восьмидесяти, судя по его седине, который сидел в большом высоком шатре, а высокопоставленные чиновники султана стояли и прислуживали ему. Те многие музыкальные инструменты, игры и забавы, которые есть при дворе, все были в этом шатре, и на них по очереди играли и развлекались, и там выступали медведи и обезьяны. Прошло немного времени, и лицо посла приобрело нечеловеческий вид и превратилось в морду большого льва и стало красного цвета, темнее черепицы на крышах, и чтобы посмотреть окрестности, он подошел к краю шатра и сказал: «Когда лицо посла такое же, как у льва, это указывает на силу Московии». А когда во сне я зарыдал, видя, как оскорбляют сановников величайшего государства, туда, где я находился, а я стоял под каким-то деревом, подошел человек и сказал: «Не беспокойся. Тот образ, который ты видишь, не настоящий лев, а скорее картонный, сделанный из бумаги, и если на него вылить воду, он размякнет и рухнет».

Всегда вызывала самые серьезные сомнения степень выполняемости условий Кучук-Кайнарджийского договора по причине двусмысленности целого ряда его положений и вследствие нежелания турок признавать значение того, от чего они отказались. По договору султан отказывался от каких-либо претензий на политическое влияние в землях, принадлежавших Крымскому ханству, но сохранял духовный авторитет среди своих давних вассалов, которые признавали в нем «халифа всех мусульман» — титул, редко используемый османскими султанами, но оформленный в таких терминах, которые скорее соответствовали западным, а не исламским представлениям о религиозной власти. Этот титул был выражением претензии султана на первенство среди мусульманских монархов, реализованной султаном Селимом I, когда он одержал победу над мамлюками в 1517 году. Вопрос, в какой степени этот договор гарантировал России сходную привилегию на духовный авторитет среди православных подданных султана, всегда вызывал различные толкования и споры. Весьма сомнительна точка зрения, согласно которой договор давал России право вмешиваться (точнее говоря, делать «представления») в дела Османской империи, действуя от лица всех ее православных христиан, поскольку пресловутые статьи 7 и 14 конкретно называют только одну религиозную общину прихожан русской («русско-греческой» — в итальянском и турецком текстах, «греко-русской» — в русской версии текста этого договора) православной церкви в Бейоглы, на главной дороге старого генуэзского пригорода Стамбула, Галаты, которая так и не была построена. Право защищать отдельную религиозную общину своих единоверцев в Бейоглы уже было передано католическим церквям Франции и Австрии, но не протестантским церковным властям Англии и Пруссии, поэтому и «защиту» новой православной церкви пришлось осуществлять по той же схеме.