История папства

Смерть Николая создала ситуацию еще более запутанную, чем обычно. Его избирательные реформы произвели тот самый эффект, против которого были направлены. Неизбежно была поставлена под вопрос преемственность, ибо как могла императрица-регентша принять кого-либо из избранных в Риме по каноническим правилам кандидатов, не подразумевая тем самым, что принимает новые правила? Кроме того, за престол святого Петра вели борьбу двое пап. Более прочными были, очевидно, позиции Ансельма, епископа Лукки, чье избрание папой под именем Александра II (1061-1073) кардиналами-епископами, которых возглавлял, как обычно, Гильдебранд, было в каноническом отношении безупречным. С другой стороны, его соперник, антипапа Гонорий II (1061-1064), выбранный Агнессой и поддержанный епископами Ломбардии, которые, как язвительно заметил святой Дамиан, больше годились рассуждать о женской красоте, нежели выбирать папу, имел влиятельных сторонников в Риме и достаточно денег, чтобы подпитывать их энтузиазм. Лишь с военной поддержкой со стороны Ричарда Капуанского (оказанной им по просьбе Гильдебранда уже во второй раз) Александр II смог вступить во владение своей епископией. Даже после этого Гонорий не сдался. В конце мая 1063 года, после того как Агнессу сместили и императорский совет высказался за его соперника, он даже сумел вновь захватить замок Святого Ангела и удерживать его несколько месяцев. И хотя его официально низложили в следующем году, он продолжал выдвигать свои претензии до самой смерти.

Учитывая, что Гильдебранд продолжал играть роль eminence grise[103]

, едва ли было неожиданностью, что союз папства с норманнами оставался прочным. В 1063 году папа Александр отправил знамя Роберту Гвискару и его брату Рожеру, сражавшемуся с сарацинами на Сицилии; а три года спустя он послал еще одно Вильгельму, герцогу Нормандскому, который сражался под ним в битве при Гастингсе. Он сделал максимум возможного для улаживания конфликта с Византией, отправив делегацию во главе с Петром из Ананьи в Константинополь. Но страсти на берегах Босфора раскалились слишком сильно, и после захвата Бари норманнами во главе с Робертом Гвискаром в 1071 году, что означало падение последнего бастиона византийского владычества в Южной Италии, шансы на урегулирование спорных вопросов стали еще меньше. Однако даже теперь отношения были во многом лучше, нежели со Священной Римской империей.

Генрих IV взошел на германский престол в 1056 году вскоре после того, как ему исполнилось шесть лет. Ничего особенно примечательного в начале своего правления он не сделал. Его мать, императрица Агнесса, ставшая регентшей, была совершенно не в состоянии контролировать его, а после того как прошло его буйное отрочество и вызывавшая дурные толки юность и он в шестнадцать лет взял власть, он уже пользовался репутацией порочного и распутного человека, от которого ничего хорошего ожидать не приходится. Эту репутацию Генрих начал по крайней мере как-то дезавуировать, однако в течение всей своей несчастливой жизни он оставался человеком необузданным, вспыльчивым и весьма деспотичным. По мере взросления король все более негодовал по поводу того, что он считал проявлением растущего высокомерия со стороны римской церкви, и, в частности, тех реформистских мер, с помощью которых она стремилась полностью освободиться от контроля империи. Очевидно, решающая схватка между церковью и империей была неизбежна. Долго ждать не пришлось.

Местом действия стал Милан. Нигде в Италии стремление клириков к независимости от диктата Рима не было столь сильно, как в этой старой северной столице. Здесь особая традиция богослужения ревниво сохранялась со времен святого Амвросия, то есть семь столетий. Нигде новым римским реформам, особенно тем, что касались симонии и целомудрия священнослужителей, не сопротивлялись столь упорно. С другой стороны, власть в городе находилась в руках левой группировки, известной под названием патаренов, которые отчасти в силу искреннего религиозного чувства, отчасти от ненависти к богатству и привилегиям, коими столь долгое время пользовалась церковь, стали фанатичными сторонниками реформы. Такое положение было взрывоопасным и без вмешательства со стороны империи. Однако в конце 1072 года во время спора по поводу пустовавшего места миланского архиепископа Генрих еще более усугубил ситуацию, официально назначив по собственному выбору кандидата из числа аристократов и противников реформ, хотя прекрасно знал, что папа Александр уже одобрил избрание патарена, осуществленное по каноническим правилам.