История Первой мировой войны

Нивель, естественно, чувствовал, что Хейг уклоняется от своих обязанностей, поэтому 12 марта в Лондоне была созвана еще одна конференция. Теперь в соглашение были включены некоторые дополнительные гарантии, но в дискуссии главным образом обсуждали форму, а не существо распоряжений Нивеля, и после личного разговора между двумя командирами проблема с тонкостями формулировок был решена. Нивель мог наконец сосредоточиться на плане предстоящего наступления.

Прежде чем вообще удалось начать операцию, германцы уже угадали ее. Первым шагом Людендорфа было разработать полную программу реорганизации германских сил и системы снабжения. В то время как разворачивалась эта работа, он намеревался придерживаться обороны, надеясь, что новая подводная кампания или приведет самостоятельно к решению, или же подготовит путь для решающей операции на суше, когда будут готовы необходимые для этого людские и материальные резервы.

В качестве «фактора безопасности» против нового наступления на Сомме Людендорф заранее приказал соорудить специальную линию обороны, сделав ее возможно более сильной. Линия эта должна была быть построена поперек хорды дуги Ленс — Нуайон — Реймс. Сразу же после нового года, учтя возможность возобновления наступления армий Антанты на Сомме, Людендорф поспешил с усовершенствованием имевшейся здесь тыловой полосы обороны и согласовал вопрос о полном разрушении и разорении всей местности внутри этой дуги. Кодовое название этой программы разрушений — «Альберих» (имя хитрого пигмея из «Сказания о Нибелунгах») — говорило об определенном юмористическом или сатирическом таланте лица, выбравшего это название.

Кронпринц Рупрехт вначале заявил, что сложит свои полномочия, но не выполнит эти крайние мероприятия. Однако в конце концов он успокоил свою совесть тем, что отказался подписать приказ о проведении этих мероприятий в жизнь. Дома уничтожались, деревья вырубались, колодцы отравлялись, а в развалинах были устроены многочисленные ловушки, начиненные взрывчатыми веществами.

Этому отходу 23 февраля предшествовало локальное оставление неудобного выступа перед Бапомом. Этот своевременный шаг освобождал немцев от британского давления и от риска прорыва. Хотя такой шаг давал союзникам ясный сигнал, они оказались не в состоянии воспользоваться преимуществом этого предупреждения. Нивель не рассчитывал, что отход распространится и на его фронт, в то время как Хейг полагал, что при современных условиях осуществима только тщательно подготовленная атака. Однако немцы попросту уклонились от такой атаки.

В ранние часы 12 марта германцы начали постепенное отступление на новую линию, названную ими «линией Зигфрида», а союзниками — «линией Гинденбурга». 16 марта основной отход был завершен. Маневр этот был совершенством, хотя жестокость при его выполнении была, возможно, несколько излишней. Маневр показывал, что Людендорф обладает моральным мужеством добровольно отдавать территорию, если этого требовали обстоятельства.

Британцы, увидев перед собой пустыню, вполне естественно помедлили с преследованием. Их подготовка к атаке на этом фронте была выбита из колеи и вынуждена была ограничиться только сектором вокруг Арраса, где фронт остался без изменений.

9 апреля 3-я армия Алленби начала здесь весеннее наступление, захватив так долго сопротивлявшийся Вимми-Ридж. Но Алленби не удалось развить свой начальный успех, и атака была возобновлена им с большим опозданием, когда сопротивление противника уже окрепло.

Эти дорого стоившие действия продолжались с большим упорством, чтобы облегчить положение французов. Дело в том, что удар французов между Соммой и Уазой также был остановлен сопротивлением германцев, а основная атака 16 апреля восточнее и западнее Реймса закончилась еще неудачнее, с весьма опасными последствиями. Это стало едва ли не самой страшной ошибкой Нивеля — упорно, la folie de grandeur[93] проводить в жизнь изначальный стратегический план, уже опрокинутый событиями и не оправдавший надежд, когда условия существенно изменились. На тактическом уровне его тщательно разработанный и негибкий план не позволил достичь даже незначительного успеха против врага, который был предупрежден о наступлении. Увы, при длительной бомбардировке приходилось отказаться от самой мысли о быстром прорыве, поскольку заранее терялись всякие надежды на внезапность. Вдобавок это позволило немцам заблаговременно подтянуть к месту вражеского наступления свои резервы.

Таким образом, операция была заранее обречена на неудачу — и чем больше были надежды, возлагавшиеся на нее, тем сильнее оказалась реакция разочарования. Войска устали от того, что их без всяких видимых результатов непрерывно бросали на колючую проволоку и пулеметы противника. Во французских войсках тут и там начали вспыхивать мятежи, вызванные недовольством солдат и еще более обостренные различными служебными неполадками.