История Петербурга в преданиях и легендах

Согласно местным легендам, петергофским фонтанам покровительствует нимфа Аганиппа. Как древние греки верили в то, что эта богиня, подобно Гиппокрене, вдохновляла поэтов, пивших воду из её источника у подножья горы Геликон, так современные посетители петергофских парков допускают, будто бы именно она ежедневно запускает многочисленные механизмы, рождающие водяные струи. В 1720 году архитектор Н. Микетти разработал проект Львиного каскада в виде колоннады, в центре которой находилась бронзовая скульптура нимфы Аганиппы, льющей воду из кувшина. Однако идея каскада была реализована только в самом конце XVIII века по проекту уже другого архитектора – А.Н. Воронихина. Каскад был украшен фигурами бронзовых львов, исполненных по модели скульптора И.П. Прокофьева. Но из-за разрушения пудожского известняка, из которого каскад был изготовлен, уже в середине XIX века его пришлось разобрать.

Новый каскад по проекту архитектора А.И. Штакеншнейдера был сооружен в 1854–1857 годах. Он представлял собой замкнутую четырёхугольную ионическую колоннаду, между четырнадцатью колоннами которой установлены беломраморные плоские круглые фонтанные чаши с бьющими из них мощными струями воды. Внутренняя часть колоннады была превращена в бассейн, вода из которого вытекала через разверстые пасти маскаронов, укрепленных на внешней стороне цоколя колоннады. По её сторонам были установлены бронзовые львы, которые поднятыми лапами удерживали шары, а в центре – фигура легендарной нимфы Аганиппы, отлитая по модели Ф. Толстого. Во время Великой Отечественной войны и оккупации Петродворца фашистскими войсками Львиный каскад был взорван, а скульптурное убранство похищено. В настоящее время Каскад полностью восстановлен.

На мраморной террасе Монплезира стоит бронзовая статуя Нептуна, менее всего напоминающая греческого бога морей и потоков с трезубцем и более – ярославского мужика с вилами. Известно, что Нептун отлит в 1716 году на Московском литейном заводе по рисунку Петра I. На этот счет живёт в Петергофе стародавнее предание. Будто бы у Петра был хороший знакомый, богатый купец из местных жителей, часто посещавший государя в Монплезире. Рассказывают, что купец был застенчив как красная девица, и, когда Пётр водил его по залам своего «голландского домика», приходил в замешательство, смущался и не знал, куда деться от стыда, видя обнажённые тела на картинах. Петра это приводило в неподдельный восторг. И вот однажды, рассказывает легенда, ему пришла в голову вздорная мысль подшутить над простодушным провинциалом. Пётр набрасывает рисунок… и образ стыдливого мужика, выполненный в лучших традициях древнерусской деревянной скульптуры, запечатлевается в бронзе. Правда, снисходительный Пётр оставил на бёдрах несчастного что-то вроде повязки, опять же весьма далёкой от античных образцов.

Монплезир был одной из наиболее любимых построек Петра в Петергофе. Он часто бывал здесь, любуясь морским простором Финского залива. В спальне бережно хранилась его постель, согласно преданию, поставленная им самим таким образом, чтобы при пробуждении «первым предметом глазам его представился Кронштадт, ясно отсюда видимый».

Стараясь ни в чем не отставать от своего повелителя, всесильный герцог Ижорский Александр Данилович Меншиков заложил на южном берегу Финского залива, напротив Кронштадта, дворцовый комплекс, положивший начало городу Ораниенбауму и великолепному парку, достигшему своего наивысшего расцвета в середине XVIII века благодаря праздничной архитектуре Антонио Ринальди. Дворец стоял на возвышенной террасе, а внизу более чем на версту тянулись к морю болота, поросшие камышом и высокой травой. Для сообщения с морем был прорыт так называемый Морской канал. Сохранилось предание, что дворец и канал были построены по просьбе Екатерины I. Как и в случае с «путевыми светлицами» в Петергофе, о чём мы уже рассказывали, заботливая Екатерина считала, что Пётр непременно на обратном пути заедет к своему любимцу, а от него уже сможет вернуться в Петербург берегом на лошадях. Так она беспокоилась о безопасности супруга во время его поездок в Кронштадт в бурную погоду, что канал, по преданию, вырыли всего за три дня девять тысяч крепостных Меншикова, пригнанных для этого со всех строек светлейшего.

По другому преданию, канал был прорыт по иному случаю. Однажды Меншиков ожидал царя на дороге, ведущей из Петербурга в Ораниенбаум.

Ораниенбаум во времена Петра

Но Пётр решил отправиться к нему по заливу в шлюпке. Однако мелководная прибрежная полоса, заросшая камышом, не дала лодке подойти к берегу Рассерженный царь велел поворачивать обратно. Тогда-то Меншиков прервал на три дня все строительные работы в Кронштадте, чтобы прорыть канал к Нижнему саду Ораниенбаума. Проехав по нему, Пётр будто бы сказал: «Дело знатное, хотя, должно быть, немного и коштовато». Герцог Ижорский, замечает Пыляев, «не любил скупиться, когда дело требовало издержек». Как мы знаем, сам император был равнодушен к роскоши, но поощрял страсть к ней в других.