История Рампы. (THE RAMPA STORY)

Я тоже применяю «средство, которое в конечном счете оправдает себя». Я пишу вот это, мою правдивую историю, — хотя и Третий глаз, и Доктор из Лхасы

тоже абсолютно правдивы — с тем, чтобы в дальнейшем я мог продолжить свой труд по ауре. Такое множество людей задавало мне в письмах вопрос, почему я пишу, что я решил объяснить: я пишу правду для того, чтобы люди на Западе узнали, что Душа человека есть нечто большее, чем все эти спутники или падающие при запуске ракеты. Рано или поздно Человек отправится к другим планетам с помощью астральных путешествий, как это делал я! Но Человек Запада никогда не будет на это способен, пока думает лишь о собственной выгоде, собственной карьере, не обращая внимания на права других людей. Я пишу правду с

тем, чтобы впоследствии иметь возможность выдвинуть идею человеческой ауры. Вы только подумайте (а это непременно сбудется): входит пациент в кабинет врача. Не считая необходимым вдаваться в расспросы, доктор достает специальный фотоаппарат и делает снимок ауры пациента. Спустя минуту заурядный практикующий врач, отнюдь не ясновидец, держит в руках цветную фотографию ауры больного. Он изучает расположение полос, оттенки цветов подобно тому, как психиатр изучает запись колебаний головного мозга душевнобольного человека.

Сравнив цветной снимок с эталонными таблицами здорового человека, врач прописывает курсы лечения ультразвуком и в цветовом спектре, которые должны исправить отклонения в ауре больного. Рак? Он будет излечен. Туберкулез? И на него найдется управа. Смешно? Но ведь еще совсем недавно смешно было подумать о передаче радиоволн через Атлантику. «Смешно» было представить себе полет со скоростью более сотни миль в час. Утверждалось, что человеческое тело не выдержит такого напряжения. «Смешно» было думать о полетах в космос. А обезьяны уже летали. Так и эта моя «смешная идея. Я видел ее в действии!

Снаружи в мою комнату прорвался шум, возвращая меня к настоящему. Шум? Грохочущие на стрелках поезда, рев пронесшейся мимо пожарной машины и громкая болтовня людей, стекающихся к ярким огням местного увеселительного заведения. «Позже, — сказал я себе, — когда стихнет весь этот жуткий грохот, я воспользуюсь кристаллом и скажу Им, что сделаю, как Они просят».

Растущее внутри меня «ощущение тепла» подсказывает, что «Они» уже знают и рады этому.

Итак, вот она, правда, как мне и было указано, «История Рампы».

Глава 2

Мой путь

На рубеже XX столетия Тибет оказался зажатым в тисках многочисленных проблем. Британия на весь свет голосила, что у Тибета слишком дружественные отношения с Россией в ущерб интересам британского империализма. В просторных залах своего московского дворца царь всея Руси закатывался в визгливых жалобах на то, что Тибет все больше сближается с Британией. В императорском дворе Китая раздавались яростные обвинения в адрес Тибета за его чрезмерное сближение с Британией и Россией и, само собой, недостаточно дружественное отношение к Китаю.

По Лхасе толпами бродили шпионы разных стран, неумело переодетые нищенствующими монахами, паломниками, миссионерами, словом, кем угодно, лишь бы это служило достаточным оправданием для пребывания в Тибете. Вся эта разномастная публика сходилась под сомнительным покровом темноты, чтобы окольными путями выведать, какую выгоду может им принести напряженная международная обстановка. Великий Тринадцатый, Тринадцатая Инкарнация Далай-Ламы, и по праву великий государственный деятель проявлял самообладание, сохранял мир и порядок и уверенно вел Тибет к выходу из смуты. Вежливые послания глав крупнейших мировых держав с уверениями в вечной дружбе и неискренними предложениями о «защите» то и дело доставлялись в Лхасу через хребты Священных Гималаев.

Вот в такой атмосфере тревоги и беспокойства я и появился на свет. Права была бабушка Рампа, говоря, что я родился для жизни, полной тревог, ибо всю жизнь я не знал покоя, причем едва ли по собственной вине! Ясновидцы и прорицатели не жалели похвал прирожденному дару «этого мальчика к ясновидению и телепатии. «Возвышенная личность», — говорил один. «Ему суждено оставить свое имя в истории», — говорил другой. «Великий Светоч нашего Дела», — говорил третий. И я, тогда совсем еще в нежном возрасте, громогласно и энергично протестовал по поводу такой глупости, как мое очередное появление на свет. Мои родственники, как только я начал понимать их речи, при каждом удобном случае напоминали, какой рев я тогда закатил; они радостно утверждали, что мои вопли были самыми пронзительными и неблагозвучными, какие им доводилось слышать.

Мой отец был одним из высших сановников Тибета. Будучи знатным аристократом, он оказывал значительное влияние на дела нашего государства. Мать тоже, по линии своей семьи, пользовалась большим авторитетом в делах политики. Сейчас, оглядываясь с расстояния в многие годы, я склонен думать, что мать почти всегда верно оценивала их значимость, и одно это делало ее личностью незаурядной.