История ран

Который лишь усиливал общее впечатление.

Прямо над всем этим находился очаровательный пупок, который в обычных случаях считался непристойным местом и скрывался за юбкой — я даже мог видеть низ заправленной блузки.

Все это выглядело так, словно мне открылся доступ в священное место, и я, наконец, понял истинное предназначение юбок.

Да и вообще — вид взлетевшей юбки был просто прекрасен.

Белоснежные трусики, бедра и темно-синяя юбка — по сравнению с тем, что носили другие девчонки, это было произведением искусства. Складки юбки показались мне бархатными.

Подумалось, что она просто демонстрирует свое нижнее белье мне, как бы случайно заняв руки волосами…

В конце концов, она даже не шелохнулась.

Это что, шутка?

Ни один мускул не дрогнул на ее лице.

Хотя, я полагаю, прошло не больше секунды.

Но я чувствовал, что видение длилось не меньше часа — словно галлюцинация «всей жизни перед глазами», когда ты валяешься на смертном одре. То, что я увидел, точно останется со мной на всю жизнь, и это явно не преувеличение.

Хотя за час мои глазные яблоки бы высохли в конец.

Нижняя часть ее тела отвлекла на себя все внимание.

Конечно, я понимал… Разумеется понимал, что мне стоило бы просто вежливо посмотреть в другую сторону.

И если бы я сделал это, все было бы чин по чину.

Если бы я поднимался по лестнице, и передо мной поднималась девушка, мне бы хватило ума смотреть себе под ноги.

Но так как я был далек от образцового гражданина общества, пожалуй, не стоит меня винить за то, что я в решающий момент не смог повести себя как джентльмен. Тем более, такая ситуация была весьма неожиданной.

Похоже, этот образ Ханекавы отпечатался на моей сетчатке.

Если бы я умер и кто-нибудь сумел бы посмотреть моими глазами, но он бы до конца жизни грезил трусиками Ханекавы.

Я такой впечатлительный, аж страшно становится.

Ну, у меня все-таки перед глазами нижнее белье образцовой ученицы.

— …

Хм.

И как долго я еще собираюсь описывать ее трусики?

Конечно же, я пришел в себя, когда юбка девушки уже вернулась на место.

Действительно, все закончилось через пару мгновений.

А сразу после этого Ханекава...

Посмотрела на меня — как будто хотела что-то сказать.

Она уставилась на меня.

— М-м…

Ой-ой.

Не самая лучшая ситуация для знакомства.

И что же мне делать?

— Я ничего… ничего не видел, договорились?

Какая наглая ложь.

Но Ханекава пропустила мою фразу мимо ушей. Она просто продолжила смотреть на меня, закончив заниматься своими волосами, и немножко поздно, но все-таки одернула свою юбку.

Немножко? Да нет, это было уже просто не нужно.

А потом она чуть отвела взгляд, словно посмотрела на небо, после чего опять взглянула на меня и сказала:

— Хе-хе-хе…

Типа того.

Чего она стесняется?

Оу...

Смешно, не правда ли?

Очень утонченная особа — как и ожидалось от образцовой старосты.

— Что же следует сказать?

Топ-топ-топ-топ.

Ханекава вплотную подошла ко мне.

Сократила расстояние с десяти шагов до трех.

Чуть-чуть даже слишком близко.

— Ну, ты, наверное, знаешь, что юбка слишком слабо защищает те места, которые не предназначаются для общественности. Поставить, что ли, фаерволл вроде защитных гетр?

— Я… Я даже не знаю…

Не стоит впадать в такие крайности.

Неужели я так похож на вирус?

Я не знаю, что конкретно ее развеселило.

Вокруг не было ни единого ученика.

Только я и Ханекава.

В смысле, я был единственным, кто увидел ее трусики.

Это словно подтвердило то, что я существую, хотя не об этом речь.

— Как будто меня настиг злобный закон Мерфи. Если ты держишь руки за спиной, и внезапно дует ветер — позицию сзади ты сможешь прикрыть, а вот фронтальная часть останется беззащитной.

— Да, действительно…

Я не знаю.

Скорее, я бы назвал это неуклюжестью.

Кажется, Ханекава неосознанно отчитывала меня, хотя если бы была чуть осторожней, то ей не пришлось бы оправдываться. Все же я видел «то, что не должно быть показано», пусть и случайно. И чувствовал себя виноватым.

Да и ее улыбка…

Давай сменим тему.

— Л-ладно, давай забудем. Я действительно кое-что видел, но случайно и всего лишь мгновение.

Я опять врал.

Почти статья.

— М-м-м? — Ханекава наклонила свою голову. — Как только ты об этом сказал, мне сразу полегчало.

— Н-ну, я знаю, тебе многое хочется мне высказать, но ведь я не вру.

— Понятно, значит не видел.

— Да, и я очень сожалею о том, что легче тебе не стало. Хотя ты тоже могла мне соврать.

Слова человека, солгавшего мгновение назад.

— У меня разыгралось воображение или описание моей юбки действительно охватило бы приблизительно четыре страницы?

— Это... то есть, да, конечно же. Я до сих вот описываю эту прекрасную, полную неподдельных эмоций сцену.

Наконец-то правда, хоть и деликатная.

— Ну все, мне пора.

Я не хотел продолжать эту беседу, махнул на прощание Ханекаве и пошел вперед.

В ускоряющемся темпе.

Но постойте.

Наверняка Ханекава, придя домой, начнет писать всем своим друзьям о том, как я видел ее нижнее белье… Хотя образцовый студент вряд ли бы стал заниматься подобным, а так как Ханекава такой и являлась, я был уверен, что мне ничего не грозило. Да она даже имени моего не знала! Но, наверное, все-таки знала, раз училась в моей параллели.