История разведывательных служб Израиля

Успех операции в Энтеббе, проведенной спустя 3 года после войны Йом киппур, естественно, поднял моральный дух в израильском разведсообществе, но одного этого яркого спектакля было недостаточно для того, чтобы Ицхак Рабин мог удержаться у власти. В мае 1977 года израильский электорат неожиданно отвернулся от Рабина и его лейбористской партии. Весь груз скандалов и провалов, начиная с «дела Лавона» и кончая большим провалом разведки накануне войны 1973 года, щедро приправленный скандальными разоблачениями о коррупции, в конце концов, опрокинул правительство лейбористов, которое управляло страной на протяжении 29 лет. На выборах победила правая партия «Ликуд», и новым премьером стал Менахем Бегин.

Руководители разведсообщества, как и все израильтяне, были шокированы победой Бегина. Они уже давно привыкли работать с хорошо известными им деятелями лейбористской партии и сами были выходцами из рядов этой партии. Теоретически они должны были стоять вне партийной политики, но верхний эшелон разведсообщества всегда имел весьма тесные связи со своими политическими руководителями.

Теперь в их рядах ощущались неопределенность и даже страх перед стремлением к власти «Ликуда», что было вполне естественно для партии, которая три десятилетия была на политической обочине, и это могло толкнуть ее на путь чисток созданного лейбористами чиновничьего аппарата. Эти страхи имели основания, так как некоторые лидеры «Ликуда» действительно призывали Бегина к проведению такой чистки.

Шеф «Моссада» Хофи и Аврахам Ахитув из «Шин Бет» направили новому премьеру почти идентичные письма, в которых выражали свою готовность уйти в отставку. Оба были гражданскими чиновниками и могли сохранять свою работу, но они признавали право нового премьер- министра назначить на эти ответственные посты своих людей.

Бегин, однако, предложил им оставаться на своих постах, желая избежать ненужных сложностей и недовольства в правительственных учреждениях. Он довольно быстро установил хорошее взаимопонимание с Хофи и Ахитувом. Вскоре оба руководителя, особенно шеф «Моссада», стали частыми гостями в кабинете премьер- министра.

Бегин проявлял живейший интерес к операциям «Моссада», которые, очевидно, напоминали ему его прошлую деятельность во главе организации «Иргун» в 1940-х годах. Почти с юношеской непосредственностью он иногда просил Хофи рассказать ему «все», не опуская никаких деталей. Тот терпеливо рассказывал, поражаясь время от времени невежеству Бегина в вопросах разведки и военной стратегии. Это было результатом его долгого пребывания в оппозиции, когда он был лишен того доступа к информации, которым располагали лейбористские лидеры. Позже Хофи признавал, что лишь неосведомленность Бегина вынуждала шефа «Амана» подробно рассказывать премьеру о своей деятельности.

Бегину нравился ореол, которым была окружена разведка, и он с удовольствием играл свою роль шефа разведсообщества. Но у него для этого были и другие причины чисто практического свойства. Бегин намеревался изменить ход истории и использовать для достижения этой цели разведку, имея свое собственное представление о том, чему следовало посвятить первые годы пребывания на посту премьера. Его политические противники старались представить его демоном, этакой сатанинской личностью, которая «сожрет арабов», поджигателем войны, который ввергнет Израиль в пучину новых конфликтов с арабскими соседями.

Бегин знал, что его старались представить в таком свете, и пытался сделать все возможное, чтобы показать неправоту своих оппонентов: он станет великим миротворцем. В качестве первого шага он назначил Моше Даяна, бывшего до этого одним из столпов лейбористской партии, своим министром иностранных дел. Другим шагом стало направление Хофи в Марокко.

Спустя несколько недель после вступления Бегина в должность шеф «Моссада» в сопровождении Дэвида Кимче прибыл в уединенный дворец короля Марокко Хасана в Ифране. Новый премьер пытался добиться того, что не удалось Рабину во время прошлогодней поездки в Рабат, — достичь мира с Египтом, самым мощным противником Израиля. Хофи заручился согласием Хасана на оказание содействия в проведении необычной встречи. Шеф «Моссада» — фигура, вызывавшая страх и ненависть во всем арабском мире, — должен был встретиться с высокопоставленным представителем Египта и открыть путь для будущих мирных переговоров.

В тот же день в Марокко прибыли два высокопоставленных представителя Египта. Это были генерал Камаль Хасан Али, руководитель египетского эквивалента «Моссада», и Хасан Тохами, заместитель египетского премьера, иногда подвергавшийся насмешкам в связи с его чрезмерной религиозностью, но тем не менее пользовавшийся уважением в силу своей близости к Насеру в 1950-х годах и связей с ЦРУ. Спустя несколько лет генерал Али вспоминал, как без всяких объяснений он получил приказ Садата вылететь с Тохами за границу. На протяжении всего перелета Тохами хранил гробовое молчание. Али знал только, что они летят в Марокко.