История России. Московско-литовский период, или Собиратели Руси. Начало XIV — конец XV века

По примеру Киево-Печерского патерика или Сборника житий, которому начало положено было знаменитым Нестором, обычай прославления святых местночтимых постепенно распространился и на другие края русские. В период дробления Руси на уделы каждая область, жившая самостоятельной политической жизнью, имевшая свое особое гражданское управление, естественно стремилась также иметь и свои собственные святыни (прославленные храмы, чудотворные иконы, мощи); старалась прославлять тех святых мужей, которые в ней подвизались и которые почитались ее заступниками и покровителями (патронами). Отсюда к концу удельновечевого периода, кроме немногочисленных общерусских святых (Владимира, Ольги, Бориса и Глеба, Феодосия Печерского и некоторых других), мы видим довольно большое число областных, местночтимых угодников, для прославления которых сочиняются похвалы и жития. Впоследствии автор одного из таких житий (св. Прокопия Устюжского) простодушно заметил, что «каждая страна или град блажит и славит, и похваляет своих чудотворцев». «Великий Новгород блажит архиепископов Иоанна и Евфимия, Никиту и Иону, преп. Варлаама, Савву и Михаила Клопского. Псков же град блажит благоверных князей Всеволода и Довмонта. Московское же царство блажит и славит преосвященных митрополитов Петра, Алексея, Иону… Ростов же блажит и славит епископов Леонтия и Исайю и Авраамия… Смоленский же град и Ярославль блажит и славит великого князя Феодора и чад его Давида и Константина». И так далее. С течением времени похвалы и жития этих местночтимых святых составили целые областные отделы русской агиографии.

Из таких областных циклов в Северной России известны жития ростовские, муромские, новгородские и смоленские, а с XIV века московские, тверские и суздальско-нижегородские. Но эти жития, хотя заключали в себе немало чудесного и легендарного, и успели выработать некоторые общие приемы и общие выражения, однако их рассказ был прост, незатейлив, краток и довольно близко передавал разные обстоятельства времени и жизни святого, местные черты быта и природы. В таком виде существовало и житие первого московского митрополита Петра, написанного его младшим современником, ростовским епископом Прохором. Киприан, очевидно, не хотел удовольствоваться этим сухим, безыскусственным произведением, а предпринял собственный труд, чтобы возможно более прославить своего знаменитого предшественника и описать его подвиги соответственным его значению высоким литературным стилем. Он прибавил разные подробности, которых не было у Прохора, и опустил то, что находил не подобающим своей главной цели, то есть прославлению святого. Свой рассказ он начинает риторическим предисловием, вставляет в него многие рассуждения и заканчивает красноречивой похвалой святому. Прославляя Петра митрополита и возвышая его значение, Киприан вместе с тем и возвеличивал Москву с ее княжеским родом над всеми другими частями России, стараясь таким образом оправдать и упрочить перенесение сюда общерусской митрополии. Этот украшенный риторическими приемами труд Киприана сделался образцом, которому старались подражать последующие писатели, трудившиеся на поприще севернорусской агиографии.