История России. От Горбачева до Путина и Медведева

Но что говорят опросы общественного мнения? На первый взгляд, факты кажутся противоречивыми. С одной стороны, различные ученые отзываются о сильной стабильной поддержке демократического правительства. Ричард Роуз и его коллеги регулярно опрашивали россиян с 1992 года. «Когда попросили указать предпочтения между демократическим режимом и диктатурой, – пишут они, – более чем две трети населения положительно отнеслись к демократическому правлению и менее одного из десяти одобрили даже легкую форму диктатуры… Утверждение демократии в качестве идеала немного изменяется с течением времени». «Левада-Центр» также опрашивал респондентов, считают ли они, что «Россия нуждается в демократии». В последние годы от 55 до 67 % опрошенных ответили «да», по сравнению с 17–27 % тех, кто сказал «нет».

С другой стороны, газеты переполнены докладами опросов, которые, кажется, подтверждают авторитарные наклонности общественности. Подводя итоги принятого консенсуса в 2005 году, двое американских журналистов написали, что тогда не было демократии, и, возможно, ее никогда не было, она была всего лишь «целью, которую поддерживала значительная часть населения». В ходе опросов было «последовательно выявлено, что не более трети населения страны считают себя демократами… в то время как столь же большое количество людей считают, что авторитаризм является единственным путем для своей страны».

В частности, путаница может возникнуть по вине социологов, часто формулирующих вопросы так, чтобы можно было запутать респондентов или привести их к ответу об «авторитарной» позиции. Есть один общий подход, когда спрашивают, нужен ли стране сильный лидер[200]

, и соглашаются в знак пристрастия к авторитарным наклонностям. Конечно, так как фраза «сильный лидер» с таким же успехом предполагает Саддама Хусейна или Уинстона Черчилля, ответы на этот вопрос не имеют смысла. Нет никакой причины для российских респондентов предполагать, что сильный лидер не может быть демократом, и, как сказано ниже, русские этого и не предполагали. Если нужно выявить пристрастие к диктатуре, можно спросить респондентов прямо – нуждается ли страна в диктаторе. Подавляющее большинство почти наверняка ответили бы «нет».

Другие вопросы породили ложные дихотомии, которые косвенно пренебрегают демократией. «Что важнее для России: демократия или порядок?» – спрашивали некоторые, как будто бы и то и другое не могло существовать вместе, как будто бы самые дисциплинированные страны в мире не являются демократиями и как будто бы ограничение гражданских и политических прав в целом было эффективным средством установления должного порядка. Или возьмем другой пример «Что лучше обеспечивает благосостояние населения: достойные люди в руководстве страны или надежные эффективные законы?» – спросили социологи, как будто бы достойные люди в руководстве страны не выберут сами надежные и эффективные законы для управления страной. Основываясь на вводящих в заблуждение вопросах невозможно сделать какие-либо точные выводы.

Еще одна проблема порой заключалась в том, что не получалось сравнить ответы россиян с ответами граждан в развитых демократических государствах. Когда социологи сделали это, результаты сразу все разъяснили.

С вводящими в заблуждение вопросами невозможно сделать какие-либо точные выводы.

В сотрудничестве с немецкими коллегами «Левада-Центр» опросил респондентов в России и Германии, согласны ли они, что «для того чтобы защититься от преступности и терроризма, мы должны в будущем ограничить свою свободу». С этим согласились 16 % россиян и 19 % немцев. 37 % россиян были готовы получить «меньше свободы в обмен на большую справедливость», что касается немцев – только 30 % респондентов были согласны на это. После террористических атак 11 сентября значительное большинство американцев и британцев готовы были пожертвовать гражданскими свободами в интересах безопасности. В опросе You-Gov взрослых британцев 70 % сказали, что они «готовы несколько сократить свои гражданские свободы в целях повышения безопасности в стране». Опрос New York Times/CBS примерно в то же время установил, что 64 % американских респондентов считают, что в военное время «это была хорошая идея, когда президент имел полномочия изменять права, обычно гарантированные Конституцией».

Но, в частности, путаница в русских политических отношениях отражает отсутствие согласия среди россиян в том, что означает демократия. Как показывают опросы, некоторые считают, что она связана с эффективным экономическим управлением. Другие соотносят ее с так называемыми демократами Гайдаром, Чубайсом и другими экономическими и политическими либералами, которых обвиняют в столь мучительном переходном периоде в 1990-х годах. Такие ассоциации не усиливают доводы концепции.