История России. От Горбачева до Путина и Медведева

На самом деле через десять лет после того, как он покинул свой пост, возникает тревожный вопрос: почему Ельцин не сделал большего для того, чтобы разрушить аппарат тирании, оставленный советской властью? Не было никаких жертв, никаких комиссий по установлению истины, не открывались архивы КГБ. Служба безопасности пережила расколы и воссоединения, неоднократно менялось ее название, но мало что действительно изменилось. В 1992 году новобранцы все еще изучали работу Феликса Дзержинского и обучались по учебникам 1970-х и 1980-х годов. В милиции не было и малейшей реструктуризации. Даже сообщения о том, что милицейские подразделения подрабатывали охранниками у мафии[28]

, не поколебали официальное безразличие. Что касается военных, тысячам генералов было разрешено продолжить планирование отражения массивного освоения территории НАТО, так как их оружие поржавело, боевая готовность снизилась, а офицеры были деморализованы: им несколько месяцев не платили зарплату, они так и жили во временном жилье, поэтому с садизмом мстили призывникам-подросткам.

Вместо того чтобы устроить реорганизацию или переподготовку, Ельцин думал, что сможет лично руководить силовыми структурами и использовать их для демократических целей. Он посещал военное начальство, присутствовал на длительных застольях, где звучали многочисленные тосты, и раздавал им медали, продвигал по службе, основными критериями успешности которой были не достижения, а преданность. Он назначил своих преданных друзей на руководящие должности, этот подход был ослаблен его ужасным суждением о его близких соратниках.

Ельцин думал, что сможет лично руководить силовыми структурами и использовать их для демократических целей.

Было ли возможно что-то большее? Некоторые осведомленные наблюдатели думали, что да. Журналист Евгения Альбац, которая провела много времени на Лубянке как член одной парламентской комиссии, обнаружила беспорядок в рядах старой гвардии, цепляющейся за единственную надежду: если бы Горбачёв или Ельцин были достаточно смелыми, чтобы покончить с КГБ осенью 1991 года, они бы не встретили серьезного сопротивления. По ее мнению, можно было установить правительственный контроль, и бывший КГБ, строго подчиненный другим правительственным учреждениям, подвергся бы судебному разбирательству. Несколько помощников Ельцина согласились, что в конце 1991 года КГБ был деморализован и готовился к самоликвидации. Вместо этого Ельцин назначил руководителем КГБ своего собутыльника – и вскоре некоторые прежние полномочия комитета были восстановлены.

Ельцин явно испытывал внутренние противоречия. Его отец был приговорен к каторжным работам ОГПУ Сталина. Во время визита в Варшаву он стоит на коленях перед польским священником и возлагает венок к мемориалу 20 000 польских офицеров и других убитых сталинским НКВД под Катынью в 1940 году. Он создает комитет, который освободил 4,5 миллиона российских жертв политических репрессий. И все же, когда правительственная комиссия предложила ликвидировать службу безопасности, это «вызвало тираду» Ельцина, которая была направлена на запугивание председателя комиссии. Во время встречи в 1992 году его советник Галина Старовойтова подняла вопрос о возрождении КГБ. Их дружбе пришел конец. Впоследствие он ее вытеснил.

Почему было такое нежелание подумать о серьезной реформе? Первоначально Ельцин, как и большинство его демократических коллег, страстно желал избежать возмездия. Сергей Ковалёв – борец за права человека, заявил, что демократы должны быть готовы к тому, чтобы «погибнуть, защищая коммунистов, когда толпа потребует повесить их на фонарных столбах». Затем шел коварный политический контекст. Занятый борьбой с Хасбулатовым, Ельцин не мог рисковать тем, чтобы ввести службы безопасности в лагерь правительства. Заставив военных принять одно крупное изменение – вывод войск из Восточной Европы и Прибалтики, он, возможно, чувствовал, что дальнейшие реформы доведут генералов до крайности. И наконец, существовал трудный вопрос: кто сможет вычистить авгиевы конюшни? У уличных ораторов и смелых диссидентов демократического движения было мало управленческого опыта. Альбац думала, что демобилизованные из армии военнослужащие могли бы заменить многих офицеров КГБ. Но армия в этом плане была еще более коррумпированной, чем КГБ. Более того, сотни тысяч уволенных сотрудников КГБ могли тайно использовать свои связи, шантаж, секретные яды и навыки политического убийства для того, чтобы разрушить демократический строй.