История России в лицах. Книга первая

Но и тут Софья была надежной опорой для своего супруга: могущество ее отца год от года возрастало, а с Москвой Литва в 1408 году заключила вечный мир. Столь прочный тыл помог Витовту пять лет спустя нанести сокрушительное поражение Тевтонскому рыцарскому Ордену в Грюнвальдской битве, а Софья смогла выдать свою старшую дочь Анну за Иоанна Мануиловича Палеолога, будущего византийского императора Иоанна VIII. К несчастью, Анна умерла родами через шесть лет после свадьбы, так и не став императрицей.

Но вообще-то отношение к Витовту во все времена было неоднозначным. Литовцы его называли и называют сейчас «Великим», в Псковских летописях он называется «поганым отступником правыя веры христианския», в исторических документах существует такая характеристика: «Заслужил постоянными интригами, изменами и коварством ненависть современников». Но все это было написано потом, после его смерти.

Как бы то ни было, ему удалось так устроить свои дела с Ордой, что по первому требованию к нему приходила татарская конница, а ни о каких набегах и речи не могло быть. Он был горд и высокомерен с князьями, суров для воинских начальников, взыскателен и неумолим в делах правосудия, но всегда был доступен для людей низкого звания: воинов, селян, горожан. Великие князья рязанский и тверской называли его господином и господарем, Чехия предлагала ему свою корону. Германский император предложил ему короноваться литовским королём, и Витовт согласился, но, увы, не дожил до официальной коронации. Не удивительно: ему к тому времени уже исполнилось 85 лет.

Орда отыгрывалась на Москве: в 1408 г. войска ордынского хана Едигея осадили город и… Софья с детьми бежала в Кострому. Тем самым спасла семью, но дети, рожденные до этого, погибли от «моровой язвы» (чумы), в том числе первенец – Иван. Всю оставшуюся жизнь Софья не могла простить себе этого малодушного бегства и считала, что ее Бог наказал. Тем более что на сей раз Москва не сдалась на милость победителя, а сама одержала победу.

Князь Василий Дмитриевич умер сравнительно молодым, судя по всему, от чахотки, причем угас так быстро, что подозревали отравление – вполне обычное дело в княжеских семьях. В 1425 году Софья Витовтовна официально стала опекуншей десятилетнего сына – «матерой вдовой», как тогда говорили.

Не нуждаясь больше в том, чтобы держаться в тени мужа, княгиня начала еще активнее вникать в государственные дела. Фактически она была правительницей княжества, что, разумеется, далеко не всем было по вкусу. Тем более что и правила она не только железной рукой, но и не всегда по справедливости.

Так, воспользовавшись смертью шурина – бездетного князя Петра Дмитриевича – она распорядилась присоединить к Москве его Дмитровский удел. При участии митрополита Фотия в 1428 г. вынудила другого брата мужа – звенигородского князя Юрия Дмитриевича (бывшего в то время старшим среди возможных претендентов на великое княжение) признать на престоле малолетнего Василия. Это ей удалось, в основном, потому, что согласия между братьями не было и в помине: каждый заботился только о собственной выгоде.

Достойная ученица своего отца, Софья не только была в курсе всех родственных свар, но и умело пользовалась ими. Помогал ей и авторитет отца: ни один из русских князей не решался сделать что-то вопреки ее воле, так как боялся решительных действий со стороны Литвы. Влияние Витовта на русские внутренние дела в то время было колоссальным. Но…

В октябре 1430 г. Витовт умер. Закончился период славы и самостоятельности Великого княжества Литовского.

И тут же пошатнулось положение Софьи, а, следовательно, и ее сына. Пришлось все в той же Орде, сохранившей толику прежнего влияния, разбирать тяжбу между 16-летним Василием II и его дядей, Юрием Дмитриевичем, который, нарушив слово, ранее данное Софье, предъявил претензии на великое московское княжение.

Спор был выигран при поддержке умного и хитрого московского боярина Ивана Всеволожского, посланного Софьей с просьбой помочь ее сыну. Взамен Софья обещала, что дочь Всеволожского станет женой ее сына, то есть Великой московской княгиней. «Приз» был более чем соблазнительным, и будущий княжеский тесть расстарался…

Но, как говаривалось в прежние времена, «царево слово переменчиво». Получив вожделенный престол для сына, Софья передумала родниться с «обышным» боярином, и выбрала для Василия невесту познатнее, побогаче и ближе в родственном отношении к ее литовским корням – Марию Ярославну, внучку Елены Ольгердовны и серпуховского князя Владимира Андреевича Храброго – княжну Марию Ярославну.