История России в лицах. Книга первая

Прошел год после удаления Анны. Бояре прятали из Москвы и округи своих молодых жен и дочерей, царю приходилось рыскать по окрестностям для удовлетворения своих страстей. Тогда он снова решил жениться, причем обошелся без разрешения церкви, просто в ноябре 1573 года обвенчался с княжной Марьей Долгоруковой, признанной на Москве «первой красавицей». Свадебный пир был очень веселым и на улицы Москвы были выставлены столы, заполненные хлебом, мясом и рыбой, а также десятки бочек пива и браги.

Но на следующее утро после пышной свадьбы царь был хмур и неразговорчив. В тот же день он увез царицу в Александровскую слободу, где приказал вырубить на своем пруду огромную полынью. У края полыньи поставили высокое кресло. Из дворца на коне выехал царь, за ним следовали сани, в которых лежала в одной ночной сорочке связанная и обеспамятевшая царица Мария.

Царь сел в кресло, а сопровождавший его дьяк громогласно объявил:

– Православные! Ныне узрите, как карает великий государь измену. Князья Долгорукие обманным воровским обычаем повенчали государя с девкой, коя до венца слюбилась с неким злодеем и пришла во храм в скверне блудодеяния, о чем государь не ведал. И за то злое, изменное дело повелел великий государь девку Марийку в пруду утопить.

Скуратов ткнул ножом лошадь, запряженную в сани, и испуганное животное метнулось в полынью, где и утонуло. Когда вода успокоилась, Грозный поднялся со своего кресла, снял шапку, перекрестился и сказал:

– Воля Господня свершилась.

Брата Марии, Петра Долгорукова, подвергли жестокой пытке «за введение царя в обман и попустительство разврату сестры» и убили.

Тело несчастной княжны-царицы так и осталось в пруду Александровской слободы, бывшим, на самом деле, самым настоящим кладбищем. В нем топили врагов престола, «хоронили» казненных, сами тонули по пьянке. Иностранные послы сообщали своим суверенам, что в сем пруду развелись крупнейшие и жирнейшие карпы да караси. На пирах и дипломатических приемах эти подводные стервятники были самым лакомым блюдом.

После этого события царь опять «пресыщался» в гареме дворца слободы. А однажды заехал к князю Петру Васильчикову и увидел его 17—летнюю дочь—красавицу Анну. Неизвестно, кто их венчал, но царицей Анну Васильчикову никто не признавал. Царь прожил с ней три месяца, и молодая непризнанная царица как-то таинственно скончалась, вроде бы от «грудной болезни». Осталась только запись в книге Иосифа Волоцкого монастыря, что царь пожертвовал «по Анне Васильчиковой дачи за упокой государские 100 рублёв». Тенью мелькнула несчастная юная жертва царского сластолюбия, неизвестно даже, как она выглядела.

Несколько лет прошло относительно спокойно, государь тешился разными девицами, да женами, не пытаясь заключить новый брак. Он даже стал милосерднее: если приглянувшаяся ему красавица не противилась, была кротка и покорна, то наутро она могла спокойно покинуть царскую опочивальню и дворец, иногда даже с каким-нибудь подарком: перстнем или серьгами. Но если жертва сопротивлялась… Удовлетворив свои желания, Иван Васильевич приказывал бросить несчастную на растерзание собакам, утопить, повесить, живьем зарыть в землю. Фантазия у царя была богатая.

Так продолжалось до той поры, пока на глаза царю не попалась супруга его стремянного Никиты Мелентьева. Василиса действительно была красавицей, знала об этом и вела себя так, что в ее присутствии любого мужчину бросало то в жар, то в холод. Не стал исключением и сам Грозный. Верный слуга Малюта Скуратов и тут не оплошал: угостил доброй чаркой вина Никиту, а тот возьми после этого, да и отдай богу душу. Чтобы вдова не убивалась по супругу, Скуратов перевез ее в царский дворец – прямо в опочивальню, где Иван Васильевич ее и узрел. Да так изумился этакому чуду, что сам не заметил, как согрешил, и не единожды. Прекрасная Василиса оказалась достойной парой царю и успокоилась только к рассвету. Да и то, как выяснилось – ненадолго.

Хотя известно, что Иван Васильевич с Василисой обвенчался, неизвестно, было ли то подлинным венчанием или государь устроил очередное представление. Так или иначе, царицей Василису считала только она сама, прочие же ее никогда так не величали. И все же на два года она смогла полностью завладеть царем: во всяком случае, после объятий Василисы у Ивана Васильевича сил оставалось только на то, чтобы помолиться, да и то – не всегда.

В Москве почти прекратились казни, а во дворце – разнузданные оргии. Но однажды, во время беседы со шведским послом, Иван Грозный внезапно прервал разговор и направился в покои Василисы. Та казалась смущенной. Вызванный царем Скуратов, обыскав терем, нашел спрятавшегося за пологом кровати царского сокольничего Ивана Колычева, которого разгневанный государь тут же проткнул острым концом посоха. На следующий день в могилу опустили два гроба: в одном был убитый Колычев, в другом – живая, но связанная и с кляпом во рту Василиса Мелентьева. Все родственники Колычева отправились на плаху. Потоки крови лились несколько месяцев.