М. М. Сперанский любил повторять китайскую мудрость: «Чтобы быть сильным, надо быть как вода. Нет препятствий – она течет; плотина – она остановится; прорвется плотина – она снова потечет; в четырехугольном сосуде она четырехугольна, в круглом – кругла. Оттого, что она уступчива, она нужнее всего и сильнее всего».
Девизом какого слоя Российской империи могли бы стать эти слова?
§ 17.
ПОВСЕДНЕВНАЯ ЖИЗНЬПовседневная жизнь россиян в начале и первой половине XIX в., естественно, была очень разной. Жители городов и промышленно развитых районов страны могли говорить о серьезных и заметных переменах. Жизнь глухой провинции, деревни в особенности, шла в основном по-старому. Многое зависело от сословного и имущественного положения людей, места их жительства, вероисповедания, привычек и традиций.
ДВОРЯНСТВО.
В первой половине XIX в. тема богатства дворян оказалась тесно связанной с темой их разорения. Долги столичного дворянства, к примеру, достигли астрономических цифр. Одной из причин было укоренившееся со времен Екатерины II представление: истинно дворянское поведение предполагает готовность жить не по средствам. Стремление «с расходом свесть доход» стало характерным лишь в середине 30-х гг. Но и тогда многие вспоминали с грустью о веселых былых временах.Долги дворянства росли и по другой причине. Оно испытывало сильную потребность в свободных деньгах. Доходы помещиков складывались в основном из продуктов крестьянского труда. Столичная же жизнь требовала звонкой монеты. Продавать сельскохозяйственную продукцию помещики в массе своей не умели, а часто просто стыдились заниматься этим. Гораздо проще было обратиться в банк или к заимодавцу, чтобы взять в долг или заложить имение. Предполагалось, что на полученные деньги дворянин приобретет новые поместья или увеличит доходность старых. Однако, как правило, деньги уходили на постройку домов, балы, дорогие наряды. Уже заложенные имения закладывались вновь, проценты удваивались, поместья продавались иногда за бесценок.
В первой половине столетия дворянские дети получали домашнее образование. Обычно оно состояло в изучении двух-трех иностранных языков и начальном освоении основных наук. Знания юношества страдали верхоглядством. Учителями же чаще всего нанимали иностранцев. Мемуары конца XVIII – начала XIX в. полны упоминаний о французских учителях, которые у себя на родине служили кучерами, барабанщиками, актерами, парикмахерами, а в России учили наукам дворянских отроков. В свете судачили о беглом каторжнике, который демонстрировал желающим герб Бурбонов, татуированный на плече, и уверял, что этим знаком пометили себя принцы крови, чтобы узнавать друг друга в изгнании.
Домашнему воспитанию противопоставляли частные пансионы и государственные училища. Из знаменитого пансиона аббата Николя, например, вышли будущие декабристы М. Ф. Орлов и С. Г. Волконский, графы Голицыны и Нарышкины, будущий начальник III отделения А. X. Бенкендорф. Большинство русских дворян по традиции готовили своих детей к военному поприщу. С 7 – 8 лет дети зачислялись в военные училища, а по их окончании поступали в высшие кадетские корпуса в Петербурге. Правительство считало уклонение от службы предосудительным (хотя по закону дворянин имел на это право). К тому же служба являлась составляющей дворянской чести, была связана с понятием патриотизма, т. е. становилась нравственной ценностью.
Жилье среднего дворянина в городе украсилось в начале XIX в. персидскими коврами, картинами, зеркалами в позолоченных рамах, дорогой мебелью из красного дерева. В летнее время дворяне, сохранившие поместья, покидали душные города. Деревенские помещичьи дома были довольно однотипны и представляли собой деревянную постройку с 4 – 6 колоннами у парадного крыльца и треугольником фронтона над ними. О мягкой мебели здесь еще не было и помина, под чехлами скрывалась толстая пеньковая ткань. Украшением гостиной была этажерка с посудой – лучший в доме чайный сервиз, затейливые бокалы, фарфоровые куклы, статуэтки и безделушки.