История России XVIII-XIX веков

Торжественный въезд Анны в Москву состоялся 15 февраля. Затем «верховники» постарались изолировать ее во дворце от представителей дворян. Василий Лукич Долгорукий, «как дракон», сторожил ее. Брожение среди дворянства, упорство «верховников» привели к подаче 25 февраля 1730 г. Анне петиции с просьбой рассмотреть дворянские проекты для выработки единого. По совету сметливой сестрицы Екатерины, герцогини Мекленбургской, Анна подписала петицию, но обратила внимание на бурное неодобрение гвардейцев, коленопреклоненно призывавших ее стать самодержицей. Оценив ситуацию, Анна тут же публично распорядилась, чтобы гвардейская охрана дворца подчинялась только генералу С. А. Салтыкову.

Это был весьма расчетливый ход. Дворянству дали до смешного малый срок (до обеда!) для обсуждения проектов. После обеда Анне был предложен текст за подписью князя Ивана Трубецкого, князя Григория Юсупова, князя Алексея Черкасского, Григория Чернышева и других (166 подписей), где рекомендовалась самодержавная форма правления, уничтожение Верховного тайного совета, восстановление правительствующего Сената с 21 персоной и выборность высших чинов дворянством с утверждением императрицей. При подаче петиции произошел спор В. Л. Долгорукого с А. М. Черкасским, в котором последний публично заявил, что «верховники» составили «кондиции» без согласия дворянства. Анна вдруг очень удивилась, как будто впервые узнала об этом, и театрально воскликнула, обращаясь к Василию Лукичу: «Как, разве пункты, которые вы мне поднесли в Митаве, были составлены не по желанию целого народа?» Услышав дружное «нет» всех присутствующих, Анна с гневом воскликнула: «Так, значит, ты меня, князь Василий Лукич, обманул?!» Тут же был послан Маслов, секретарь Совета, за «кондициями» и письмом Анны, и документы были публично порваны.

Таков финал этого скоропалительного движения кругов феодальной аристократии за олигархический строй. Анна Ивановна стала самодержицей. И снова, как и в прошлом, немалую роль здесь сыграла придворная гвардия.

Уступки верховной власти и ее месть. Однако новая государыня была достаточно умна, чтобы учесть требования дворянства, выявленные в бурные дни февраля 1730 г. Верховный тайный совет был ликвидирован. Вскоре, правда, возник при императрице так называемый Кабинет из трех министров. С 1735 г. указы Кабинета вновь были приравнены к именным указам, т. е. он стал напоминать Верховный тайный совет. Сенат в соответствии с проектом был доведен до состава в 21 персону (правда, никакое «общество» его не выбирало!). В 1730 г. был отменен указ о единонаследии, запрещавший дробить дворянские поместья между наследниками. С 1736 г. был ограничен 25 годами срок дворянской службы. Наконец, было учтено и стремление дворян не служить рядовыми, а поступать на службу офицерами. Для этого в 1731 г. был создан Сухопутный шляхетский корпус, по окончании которого присваивались офицерские звания, а затем — Морской, Артиллерийский и Пажеский корпуса.

Не забыла Анна февральские дни и по другим причинам — «верховники» должны быть наказаны! Расправа началась не сразу. На первых порах Голицыны даже получили пожалования от новой царицы. Быть может, Анна понимала еще, что Голицын отстоял именно ее среди многих претендентов. Что же касается Долгоруких, то у них сразу были отобраны драгоценности, награбленные из казны в переполохе болезни и смерти Петра II. Потом началось так же, как с Меншиковым. Сначала Долгорукие получили назначения губернаторами и воеводами в отдаленные края (Сибирь, Астрахань, Вологда). Внезапно, во изменение решения, их отправили в дальние собственные поместья. Через короткое время новые изменения — ссылка в Бере-зов, Пустозерск, Соловецкий монастырь и т. д. Затем состоялась конфискация имущества, и, наконец, по доносам в 1739 г. для оставшихся в живых Долгоруких было заведено новое «дело»: их жестоко пытали и казнили в Новгороде (Ивана Алексеевича Долгорукого четвертовали, Ивану и Сергею Григорьевичам и Василию Лукичу отрубили головы). Дмитрий Михайлович Голицын, как будто забытый, долгое время жил под Москвой в селе Архангельском. Но в 1737 г. по какому-то навету его сажают в Шлиссельбургскую крепость, где старец и погиб.

В. О. Ключевский дал Анне Ивановне ядовитую, но чрезвычайно меткую характеристику: «Рослая и тучная, с лицом более мужским, чем женским, черствая по природе и еще более очерствевшая при раннем вдовстве среди дипломатических козней и придворных приключений в Курляндии, где ею помыкали, как русско-прусско-польской игрушкой, она, имея уже 37 лет, привезла в Москву злой и малообразованный ум с ожесточенной жаждой запоздалых удовольствий и грубых развлечений».