История русских обителей Афона в XIX–XX веках

Духовник Русского Пантелеймонова монастыря иеромонах Агафодор описывает эту ситуацию в письме от 6 апреля 1905 г. к митрополиту Арсению (Стадницкому), который в те годы был еще епископом Псковским[161].

«…Переживаем здесь тревожное время как по отношению к смутному со стороны своей дорогой родины, так и к македонскому движению, которое грозит распространиться широко, коснувшись и нашего земного жребия. К сему намерены присоединиться из свободной Эллады еще и греки, согласившись действовать заодно с турками против болгар, и для сего сделали во многих местах склады оружия. А. И. Зиновьев обещал принять против сего меры, но стихию не остановишь. Неизвестно, что будет даже и в ближайшем будущем. В Зографском монастыре охраняют 50 человек своих нанятых рабочих, ибо они имеют сведения о намерениях повстанцев разграбить монастырь. Конечно, может, все это кончится одним только опасением, но, тем не менее, неприятно. Всех запасных выехало от нас около 200 человек, некоторые поступили в строй, а др. в санитары, но человек 80 живут в Одессе на подворье, для очереди своей…»

Надо отметить, что кампания против келлиотов, развязанная греческими националистами, стала возможной только благодаря попустительству русской дипломатии. Об этом свидетельствуют сами афонские монахи: «Про них писали всякие пакости, и, когда они по совету добрых людей, желая восстановить истину, с тем чтобы не оскорбить религиозное чувство православной публики, посылали свои опровержения, то ни одна газета не печатала их. В свое время российское посольство и консульство, как ближайшие к Афону правительственные учреждения, читали и знали о несправедливых нападках русской и греческой печати, но пальцем о палец не ударили в защиту русских афонцев. Таков был режим. Да чего уж говорить. Греческая печать в Афинах и Константинополе выливала целые помои на русские обители. Это было известно властям, и все-таки они ничего не предпринимали для выяснения истины. Такова была тогда политика дипломатии. Не наше дело входить в ее тайны, но все-таки можно сказать, что ей следовало бы поглубже входить в интересы русского монашества на Афоне»[162]

.

Газеты выливали помои не только на русских монахов, но и на греческих монахов, епископов и даже Патриархов, относящихся с любовью к русским. Хороший пример этому мы находим в письме настоятеля афонского Ильинского скита архимандрита Гавриила к митрополиту Арсению (Стадницкому) от 1 марта 1901 г.: «Наш иеродиакон Константин читал в последние годы много подобных же посылаемой ныне Вам резких статей о достойнейшем Патриархе Иоакиме, и даже в некоторых из них говорится о нем в более черных красках, чем в этой статье находится. Здешние некоторые представительные греки полагают, что статьи составляли враждебные Патриарху Иоакиму лица, живущие в Царьграде и на Афоне, и даже иных из них по имени называют: и они свои статьи посылают для отпечатания в афинские греческие газеты, ибо редакторы константинопольских греческих газет, преданные сему Патриарху, отказались их печатать. Одни из этих писателей, приверженные до безрассудства к эллинизму, составили пасквильные статьи о Патриархе Иоакиме за его (хотя и в небольшой степени) русофильство; и другие, преимущественно архиереи, составляли их с целью очернить сего Патриарха пред фанариотами и простым греческим народом, к нему весьма расположенным, дабы они не избирали его на Патриарший престол при частых сменах в Константинополе Патриархов, но когда Иоаким был на Патриаршем престоле, то он отчасти строго поступал с духовенством, обличал недостатки его, в том числе и высшее, и некоторых своеволие, чрез что и нажил себе недоброжелателей, особенно из архиереев, которые посему и боятся опять видеть его на Патриаршем престоле; и, между тем, едва ли из всех греческих архиереев нашелся достойнее на этот высокий пост.

Патриарх Иоаким этой стороной характера и другими чертами оного, чрез которые и нажил себе врагов из духовенства, а также попущением ему разных скорбей за правду, своею подвижническою жизнью и еще своим высоким ростом и величественно-умно-серьезным видом лица представляется нам сходным с Всероссийским Патриархом Никоном…»[163][164]

.

Русские братства проходят через суровые испытания. Русских монахов обвиняют в нарушениях древних обычаев Святой Горы. Но сами «хранители» все более обмирщаются, и методы их борьбы с русскими келлиотами становятся все более и более мирскими. Это и понятно: мирские цели требует мирских методов. Увлечение греческих насельников национализмом не могут скрывать и в Константинополе. Великая Христова Церковь сетует о проникновении мирского духа в афонское монашество, ранее бывшее образцом для всех православных иноков.