История русской бюрократии

У большевиков была «путеводная звезда»: вера в неминуемую и скорую мировую революцию. Не учитывая этого, трудно понять суть событий, происходивших в России в первые после Октября годы. Накануне октябрьского восстания Ленин писал, что взятие власти пролетариатом в одной стране должно стать началом войн в других странах. «Только после того, как мы низвергнем, окончательно победим и экспроприируем буржуазию во всем мире, а не только в одной стране, войны станут невозможными»[47].

Принятая через два года, в 1919-м, Вторая Программа РКП(б) прямо указывала: «Началась эра всемирной, пролетарской, коммунистической революции», а ведь программа партии — это директивный для всякого коммуниста документ. Тогда же был создан Коминтерн, как международная коммунистическая партия, и главной его целью было объявлено свержение мировой буржуазии. О гражданских войнах внутри отдельных стран, и о войнах пролетарских государств против капиталистических говорили как о неизбежных и желательных. Даже нашу армию назвали не российской или советской, а Рабоче-Крестьянской Красной Армией, потому что считали её армией всемирного пролетариата. Войну с напавшей на Россию Польшей (Пилсудский грозился взять Москву) полагали эпизодом в революционном походе на Берлин!

Нам хочется быть объективными. Мы не стремимся кого-то очернять, а кого-то обелять. И скажем так: намерение экспорта революции было ничем не ужаснее иностранной интервенции в Россию. Тем более, что реально пролетарские полки так и не отправились в походы по планете, а вот на территорию нашей страны войска Германии и Австро-Венгрии, Турции и Румынии, Чехословакии и Польши, Великобритании и США, Японии и Финляндии реально пришли. А после ухода австро-германских войск в декабре 1918 года в черноморских портах высадились воинские контингенты Франции и Греции, Италии и Сербии.

Белые армии, следуя за иностранной интервенцией, как её второй эшелон, втянули Россию в полномасштабную Гражданскую войну. Если бы не иностранное вмешательство, Гражданской войны, скорее всего, не произошло бы.

Когда война стала фактом, ВЦИК объявил страну военным лагерем. 30 ноября был создан Совет рабочей и крестьянской обороны (в 1920-м преобразован в Совет труда и обороны, СТО). Возглавил его председатель Совнаркома Ленин. СТО руководил военными операциями, ведал вопросами комплектования и снабжения вооружённых сил. Его постановления были обязательны для всех.

Была введена всеобщая трудовая повинность для лиц от 16 до 50 лет, ужесточены требования к соблюдению трудовой дисциплины. Вместо торговли действовало карточное распределение продуктов. Лица, не занятые общественно-полезным трудом, карточек не получали: кормить любителей жить, не работая, было нечем — приходилось содержать воюющую армию. Под определение тунеядцев попала и часть интеллигенции, чей труд в тех условиях мог быть признан не общественно полезным.

Завершение Гражданской войны породило шатания в партии большевиков. Советская власть устояла — но мировой революции не произошло! А ведь Гражданскую войну партийцы считали международным, а не внутрироссийским делом. Вроде бы одержали победу, — говорили сторонники марксистских догм, — но если мировой революции не случилось, то, значит, мы проиграли. Сам Ленин в 1921 году на III конгрессе Коминтерна признавался: «Когда мы начинали … мы думали: или сейчас же, или, по крайней мере, очень быстро наступит революция в остальных странах, капиталистически более развитых, или, в противном случае, мы должны погибнуть».

Та же склонность участников «оперативного управляющего ядра» опираться на догмы сыграла с ними злую шутку и в решении национального вопроса. Веря в благотворность пролетарского интернационализма, верили и в то, что скоро национальные различия исчезнут, границы будут ликвидированы, и воцарит повсюду дружба трудящихся народов. А пока нужно заручиться поддержкой буржуазных соседей, обещая им, и отдавая им, что угодно. Поэтому, подписывая договора с получившими независимость Финляндией, Эстонией, Латвией и Польшей, советская сторона не задавалась вопросом обоснованности границ. Вот почему Латвия и Эстония получили ряд районов с преобладанием русского населения, Польша — западные районы Украины и Белоруссии, а граница с Финляндией пролегла от Петрограда на расстоянии досягаемости дальнобойной артиллерии. Позднее, когда мечты и надежды пошли прахом, из-за этого возникло немало проблем.