История русской литературы XIX века. Часть 1. 1795-1830 годы

Персонажи крыловских басен живут в жестоком реальном мире, где царят угнетение, взятки, кумовство, эгоистические страсти, ложные интересы, преувеличение, хвастливое мнение о себе, чванство, спесь, лицемерие и глупость. Здесь погибают слабые, добрые, искренние и простые. Здесь нет места откровенности, дружбе, здесь гостеприимство оборачивается мукой, здесь идут глупые споры о первенстве, и сильные, терзающие слабых, всегда уходят от возмездия. В одной из самых социально острых басен «Мор зверей» рассказывается о том, как «лютейший бич небес» – страшная болезнь – поразила звериное царство. Лев созвал совет, чтобы откупиться от разгневанных богов и принести им жертву. Он призывает зверей покаяться в совершенных грехах и по доброй воле во имя спасения всех остальных отдать себя на заклание. Исповедь Льва (безвинно «дирал» не только овец, но и пастуха) все хищники восприняли как уловку и обратили себе на пользу, доказывая, сколь мала вина Льва. Говоря о своих грехах, звери стремились избежать гибели и не желали жертвовать собой. Простодушный Вол оказался среди них единственным, кто добровольно готов был отдать жизнь ради спасения звериного народа. Крылов восстанавливает истину: дело не только в глупости и в смирении, не только в том, что смирный неизбежно оказывается виноватым, но и в высоком духе простого, честного и мужественного Вола. Однако там, где процветают лицемерие, себялюбие, расчет, там всегда обречены на гибель наивные и честные, жертвующие собой героические натуры.

Басенные персонажи либо сами съедают других, либо другие звери съедают их. Но съедают, лицемерно объясняясь в любви и в дружбе или пытаясь найти веские «юридические» зацепки, оправдывающие и прикрывающие бесстыдный произвол. Эта тема развита Крыловым во множестве басен. Самая известная из них – «Волк и Ягненок».

Поскольку Крылов – враг всякой искусственной, ложной жизни, всяких односторонностей, то в мире крайностей, по его мнению, и литература не может быть иной. Еще в «Почте духов», в «Каибе» он обрушился на оду за не соответствующую стилю незначительность и убогость содержания, а в шутотрагедии «Триумф» высмеял новейшие классицистические трагедии. Тогда он резко отозвался и о чувствительных вздохах сентименталистов. В баснях Крылов не переменил эту позицию: всякий «просвещенный» взгляд – философский или литературно-эстетический – был, с его точки зрения, недостаточен, если он не учитывал «здравого смысла», народного отношения к жизни. В этом свете баснописец видит ограниченность как классицизма, так и сентиментализма. Оба литературных направления исключали народный «здравый смысл».

Обратившись к народной морали, которая осуждала напускное, искусственное и поддерживала естественное, простое, Крылов неминуемо должен был прийти и пришел к новому пониманию народа. Классицизм рассматривал народ необразованной, слепой, темной массой, подлежащей просветлению и наставлению. Сентименталисты сочувствовали народу, направив на него свои сострадательные эмоции. Романтики ценили в народе стихийную силу, обладающую громадными внутренними задатками, но порабощенную и спящую. Общим во всех взглядах на народ было то, что он изучался со стороны, и в художественных произведениях высказывались мнения о нем, на него обращали лучи света, к нему относили сочувствие, его приводили в пример. Но сам народ «голоса» в художественном произведении не получал, а если и говорил, то обычно языком стилизованным, ненатуральным или вовсе идеализированным и сглаженным. Для передовых просвещенных дворян-писателей народ был еще не открытой или не освоенной страной. «Низкая» действительность выглядела экзотично. Ее изображали как некую неизвестную область, прилагая к ней нормы собственного разумения, и никак не могли избавиться ни от обычных банальностей, ни от смешного оригинальничанья. Словом, изображение исторически и национально характерного народного типа литературе еще не давалось.