История русской литературы XIX века. Часть 1. 1800-1830-е годы

Философ резвый и пиит,Парнасский счастливый ленивец,Харит изнеженных любимец,Наперсник милых аонид!Почто на арфе златоструннойУмолкнул, радости певец?…Пой, юноша! – певец тиисскийВ тебя вложил свой нежный дух.

С тобою твой прелестный друг,Лилета, красных дней отрада:Певцу любви любовь награда…И сладострастными стихами,И тихим шепотом любвиЛилету в свой шалаш зови.И звезд ночных при бледном светеПлывущих в дальней вышине,

В уединенном кабинетеВолшебной внемля тишине,Слезами счастья грудь прекрасной,Счастливец милый, орошай;Но, упоен любовью страстной,И нежных муз не забывай…

Используя формулы поэзии гармонической точности («красных дней отрада», «слезы счастья», «упоение любви»), Пушкин как бы раскрывает скобки за ними, придает им живое, предметное содержание, рисуя реальную картину тихого шепота любви в уединенном кабинете, в ночной тишине, при бледном свете далеких звезд. Недаром Батюшков стал бояться, что его стихотворения, которым подражал юный Пушкин, в конце концов будут восприниматься как подражания Пушкину.

Уже в Лицее Пушкин отдает дань поэзии гражданской, достигая и здесь уровня, превосходящего опыты Гнедича, Пнина, Востокова. Он пишет стихотворение «Лицинию» (1815). По традиции, идущей от времен Французской революции, картины жизни Древнего Рима – декорация для выражения современных гражданских чувств. Речь в стихотворении идет о Риме времен упадка, когда народ стал обожествлять власть императоров и их приближенных, когда Ветулий, любимец деспота-царя, стал самовластно править сенатом, когда резко пали нравы горожан. Герой стихотворения, молодой римский поэт, предлагает другу Лицинию бежать из Рима в деревню, свой дух воспламенить жестоким Ювеналом и бичевать порочные нравы «сих веков». Обращаясь к другу Лицинию, поэт говорит:

Тщеславной юности оставим блеск веселий:Пускай бесстыдный Клит, слуга вельмож КорнелийТоргуют подлостью и с дерзостным челомОт знатных к богачам ползут из дома в дом!Я сердцем римлянин; кипит в груди свобода;Во мне не дремлет дух великого народа…Исчезнет Рим; его покроет мрак глубокий;И путник, устремив на груды камней око,

Воскликнет, в мрачное раздумье углублен:«Свободой Рим возрос, а рабством погублен».

От стихотворения «Лицинию» тянется прямая нить к вольнолюбивой лирике Пушкина петербургского периода. В лицейских стихах эта тема редко обнажается: чаще она звучит приглушенно, в духе Батюшкова. В самом воспевании мирных нег вдали от суетного света, в самом культе Вакха и Киприды заложен дух отрицания официальной государственности и придворного окружения.

К концу лицейского периода в лирике Пушкина намечается заметная перемена. Земные радости и утехи перестают удовлетворять его. Появляются нотки грусти и печали. Музу Батюшкова сменяет теперь муза Жуковского. Этот поворот ознаменован посланием «К Жуковскому» (1816):

Могу ль забыть я час, когда перед тобойБезмолвный я стоял, и молнийной струейДуша к возвышенной душе твоей летелаИ, тайно съединясь, в восторгах пламенела…

Пушкин углубляется в самого себя. Льется поток элегических стихов, написанных в ключе Жуковского: «Разлука», «Элегия», «Наездники» и т. д. Поэт жалуется, что ему «в унылой жизни нет отрады тайных наслаждений», что «цвет жизни сохнет от мучений», что его «младость печально улетит», что «он позабыт любовью». Среди элегических стихов позднего лицейского периода особенно выделяется своей гармоничностью элегия «Певец»: