История русской революции. Том II, часть 2

Спокойствие на улицах вселяло спокойствие в сердца. Обыватели стали высыпать из домов. К вечеру в их рядах чувствовалось меньше тревоги, чем в предшествующие дни. Занятия в правительственных и общественных учреждениях, правда, прекратились. Но многие магазины оставались открыты; иные закрывались, но больше из предосторожности, чем по необходимости. Восстание? Разве так восстают? Просто происходит смена февральских караулов октябрьскими.

К вечеру Невский был более чем когда-либо переполнен той публикой, которая отсчитывала большевикам три дня жизни. Солдаты Павловского полка, хотя их заставы подкреплены броневиками и даже зенитным орудием, уже больше не внушали страха. Правда, что-то серьезное происходит вокруг Зимнего, и туда не пропускают. Но не может же все восстание сосредоточиться на Дворцовой площади? Американский журналист видел, как старики в богатых шубах показывали павловцам кулаки в перчатках, а нарядные жунщины визгливо выкрикивали им в лицо ругательства. «Солдаты отвечали слабо, со сконфуженными улыбками». Они явно терялись на шикарном Невском, которому еще только предстояло превратиться в «Проспект 25 октября».

Клод Анэ, официозный французский журналист в Петрограде, искренно удивлялся: бестолковые русские делают революцию не так, как он вычитал в старых книгах. «Город спокоен»! Анэ сносится по телефону, принимает визиты, выходит из дому. Солдаты, которые пересекают ему на Мойке дорогу, шествуют в полном порядке, «как при старом режиме». На Миллионной многочисленные патрули. Нигде ни выстрела. Огромная площадь Зимнего в этот полуденный час еще почти пуста. Патрули на Морской и Невском. У солдат видна выправка, одеты безупречно. На первый взгляд представляется несомненным, что это войска правительства. На Мариинской площади, откуда Анэ собирался проникнуть в предпарламент, его задерживают солдаты и матросы, «право же, очень вежливые». Две улицы, примыкающие ко дворцу, забаррикадированы автомобилями и повозками. Тут же броневик. Это все подчинено Смольному. Военно-революционный комитет выслал по городу патрули, выставил свои караулы, распустил предпарламент, владычествует над столицей и установил в ней порядок, «невиданный с тех пор, как наступила революция». Вечером дворничиха сообщает французскому жильцу, что из советского штаба принесли номера телефонов, по которым можно во всякое время вызвать военную помощь в случае нападения или подозрительных обысков. «Поистине, нас никогда лучше не охраняли».

В 2 ч. 35 минут дня – иностранные журналисты глядели на часы, русским было не до того – экстренное заседание Петроградского Совета открылось докладом Троцкого, который от имени Военно-революционного комитета объявил, что Временное правительство больше не существует. «Нам говорили, что восстание потопит революцию в потоках крови… Мы не знаем ни одной жертвы». В истории не было примера революционного движения, где были бы замешаны такие огромные массы, и которое прошло бы так бескровно. «Зимний дворец еще не взят, но судьба его решится в течение ближайших минут». Предстоящие двенадцать часов обнаружат, что это предсказание слишком оптимистично.

Троцкий сообщает: с фронта двинуты против Петрограда войска, необходимо немедленно послать комиссаров Совета на фронт и по всей стране для осведомления о происшедшем перевороте. Из немногочисленного правого сектора раздаются голоса: «Вы предрешаете волю съезда советов». Докладчик отвечает: «Воля съезда предрешена огромным фактом восстания петроградских рабочих и солдат. Теперь нам остается только развивать нашу победу».

Ленин, впервые появившийся здесь публично после своего выхода из подполья, кратко намечал программу революции: разбить старый государственный аппарат; создать новую систему управления через советы; принять меры к немедленному окончанию войны, опираясь на революционное движение в других странах; уничтожить помещичью собственность и тем завоевать доверие крестьян; учредить рабочий контроль над производством. «Третья русская революция должна в конечном итоге привести к победе социализма».

ВЗЯТИЕ ЗИМНЕГО ДВОРЦА

Керенский встретил Станкевича, прибывшего с фронта с докладами, в приподнятом настроении: он только что вернулся из Совета республики, где окончательно разоблачил восстание большевиков. – Восстание? – Разве вы не знаете, что у нас вооруженное восстание? – Станкевич рассмеялся: ведь улицы совершенно спокойны; разве так должно выглядеть настоящее восстание? – Но надо будет все же положить конец этим вечным потрясениям. С этим Керенский согласен полностью: он только ждет резолюции предпарламента.