История Русской Церкви (1700–1917 гг.)

По решению Большого Московского Собора 1666–1667 гг. с целью контроля над старообрядцами при приходских церквах начали вести списки исповедующихся, но обязательными они сделались только при Петре I, который указом 1718 г. потребовал ежегодно представлять списки не ходящих к исповеди с целью взимания с них денежных штрафов. Во второй части «Духовного регламента», где идет речь о мирянах, предписывается ежегодное причащение Святых Тайн. Совместная конференция Святейшего Синода и Сената 18 июня 1722 г. постановила вместо упомянутого списка вести три отдельных, которые должны были представляться через епископа Святейшему Синоду: 1) исповедовавшихся, 2) не являвшихся к исповеди, 3) отпавших в раскол [915]. После одной из совместных конференций при Анне Иоанновне для таких списков был введен весьма сложный формуляр из 49 пунктов. Кроме того, все священники уездных городов обязаны были составить списки своих прихожан, «от престарелых и средовечных до сущего младенца», с указанием возраста и местожительства 

[916]. Согласно Уставу духовных консисторий от 1841 г., списки исповедовавшихся, составленные по упрощенной схеме, препровождались священниками через благочинных в консисторию. Последняя обрабатывала эти списки и метрические данные в так называемые перечневые ведомости для годового отчета епископа Святейшему Синоду [917]

. Эти ведомости, согласно Своду законов, считались официальными свидетельствами о рождении, браке и т. д. С 1837 г. появились метрические книги, содержавшие данные о рождениях, браках и смертях и препровождавшиеся в консисторию. На основании этого материала консистории выдавали по запросам выписки или свидетельства [918].

С 1769 г. стали составляться так называемые клировые ведомости, включавшие послужные списки и сведения о церковном имуществе. В каждом храме имелись инвентарные книги церковной утвари [919].

и)

С началом царствования Петра I происходит более четкое разделение между государственной и церковной юрисдикциями в ущерб последней (см. § 6). По нормам Стоглава и Судебника Ивана IV, духовные лица подлежали суду своего священноначалия даже по гражданским делам. Светским судом карались лишь уголовные преступления. Однако на практике эти нормы не всегда соблюдались. Уложение 1649 г. в целом подтвердило Стоглав, хотя гражданские дела с участием духовных лиц теперь передавались в ведение новоучрежденного Монастырского приказа. Большой Московский Собор 1666–1667 гг. отменил этот порядок и восстановил по отношению к духовенству полноту церковной юрисдикции, а решением Собора 1675 г. Монастырский приказ был ликвидирован [920]. При Петре I сфера церковной юрисдикции продолжала сужаться, а разграничение ее с государственной судебной властью стало определеннее. Несмотря на это, при преемниках Петра государство постоянно преступало границы своей компетенции. Лишь Свод законов Николая I создал четкие правовые отношения, которые были зафиксированы и в Уставе консисторий. В связи с реформой светского суда в 1864 г. встал вопрос и о соответствующих преобразованиях церковного судопроизводства, но конкретных решений достигнуто не было (см. § 6). Безрезультатным оказалось и обсуждение реформы духовного суда на Предсоборном Присутствии 1906 г. [921]

Указ Петра I от 16 декабря 1700 г. о передаче всех гражданских дел с участием духовных лиц и мирян в компетенцию светских судов означал начало ограничения церковной юрисдикции. 21 января 1701 г. последовало восстановление Монастырского приказа, который становился отныне высшей судебной инстанцией для духовенства, слуг архиерейских домов и крестьян церковных вотчин. Предварительное следствие велось соответствующими органами Монастырского приказа в уездах и губерниях. Увольнение от должности или извержение из сана как наказания оставались прерогативой церковного суда[*] . Для расследования государственных преступлений Петр I создал Преображенский приказ, по требованию которого Духовный приказ должен был извергать из сана. Духовенство нередко оказывалось перед судом этого особого трибунала по совершенно пустяковым поводам, тогда как Духовный приказ местоблюстителя ведал только преступлениями против веры. Тяжбы между духовными лицами, церковными слугами и церковными крестьянами, с одной стороны, и мирянами — с другой, относились к компетенции соответствующих приказов.