История Русской Церкви. Том 2. История Русской Церкви в период совершенной зависимости ее от константинопольского патриарха (988-1240)

Вторая Церковь, с которою юная Церковь Русская имела близкие и непосредственные сношения, была Церковь Болгарская. Основанная (ок. 863 г.) более нежели за столетие до окончательного введения христианства в Россию, Церковь эта при содействии своих благочестивых царей и ревностных пастырей быстро достигла довольно цветущего состояния, обогатилась славянскими переводами священных, богослужебных и других назидательных книг, соделалась с 927 г. независимою от Константинопольского престола под управлением собственного архиепископа, избиравшегося из природных болгар, заключала в себе в начале XI в. уже более тридцати епархий, и хотя с падением царства Болгарского под власть Греческой империи в 1018 г. неизбежно подчинилась церковному влиянию Византии, но, кажется, до самого 1056 г. пользовалась правом избирать себе архиепископа из болгар. О сношениях Церкви Русской с Церковию Болгарскою лучше всяких слов свидетельствуют самые события. Откуда, если не из Болгарии, могли быть принесены к нам вначале славянские богослужебные книги, и притом в таком количестве, в каком тогда требовались? Откуда могли прийти первые пастыри, которые способны были преподавать нашему народу христианские истины на понятном ему языке, первые учителя, которые начали учить русских славянской грамоте и письму в новозаведенных училищах? Откуда собрались к Ярославу те писцы многи,

которые переводили с греческого языка на славянский и списали многие книги? Потому нельзя не назвать вероятным сказания, что не только первые шесть епископов, пришедшие к нам, были родом из болгар, но тогда же присланы к нам и «многи иереи, диаконы и демественники от славян... и книги довольны». На близкие сношения русских с болгарами указывает и тот случай, что сам святой Владимир в 1000 г. находился в Переяславле болгарском (на Дунае), когда половцы под предводительством Володаря сделали нападение на Киев. Но эти сношения с Болгариею, столько нужные и полезные для новоустроенной Церкви Русской, обошлись было и не без худых последствий. В Болгарию незадолго пред тем (ок. 971 г.) проникла секта павликиан – единственная еретическая секта, остававшаяся еще тогда на Востоке, которая, отвергая все внешнее в христианстве, таинства, обряды, иерархию, ниспровергала вместе догматы о Боге как Творце мира и о Сыне Божием как Искупителе мира. Быстро усилившись в Болгарии под именем богомилов и утвердивши в ней как бы главное свое средоточие, еретики не могли не воспользоваться случаем посеять гибельные семена свои на свежей почве Церкви Русской. В 1004 г. явился в Киеве некто инок Адриан Скопец, которого не без основания считают принадлежавшим к этой секте, потому что он, видимо, держался ее начал, восставая против всех церковных уставов и порицая епископов, пресвитеров и иноков. Лжеучение его было столь дерзко, опасно и упорно, что митрополит Леонтий нашел нужным обличить еретика соборне и даже отлучить его от Церкви. Когда и это не подействовало, Адриан заключен был в темницу, где, к счастию, вскоре пришел в истинное раскаяние и отрекся от своих заблуждений.

Новою связию для Церкви Русской с Церквами Константинопольскою и Болгарскою послужила святая гора Афонская, которая считалась тогда главнейшим училищем подвижничества для всего христианского Востока и, находясь на пределах мира греческо-византийского и болгаро-славянского, равно привлекала к себе и греков, и славян. Очень естественно, если весть о чудной горе, об ее многочисленных обителях (которых в Х в. было до 180) и высоких подвижниках быстро пронеслась по всей России вслед за распространением в ней христианства и если русские весьма рано начали предпринимать туда благочестивые путешествия, каков был некто Антипа, житель города Любеча (местечко нынешней Черниговской губернии), ходивший на Афон в 1-й половине XI в., принявший там пострижение с новым именем Антония и принесший благословение Святой горы на горы киевские. Столько же естественно, с другой стороны, если и некоторые из подвижников афонских, ревнуя о спасении ближних, приходили по временам в новопросвещенную страну для утверждения в ней благочестия – каков был инок, неизвестный по имени, тайно постригший (ок. 1030 г.) Моисея Угрина, когда он, взятый в плен польским королем Болеславом (в 1018 г.), находился в рабстве у одной знатной ляхины. Сохранилось даже предание на Афоне, что еще первые наши христианские князья – святые Владимир и Ярослав положили там основание для русского монастыря в честь Успения Пресвятой Богородицы, местно называвшегося Богородица Ксилургу,

к которому потом присоединен другой монастырь – святого Пантелеймона, доселе известный под именем Русского или Русика. Это предание, хотя не может быть оправдано никакими свидетельствами древности, принимаемо было за достоверное и в нашем отечестве, по крайней мере в XV в.