История русской Церкви. Том 5

Впрочем, не будем думать, будто эта жестокость и грубость нравов явились у нас собственно при монголах. Нет, и в прежние времена мы видели у себя примеры отнюдь не меньшего варварства, кровожадности, бесчеловечия и в князьях, и в самом народе. Теперь только, может быть, представлялось более случаев к проявлению этих дурных качеств или некоторые случаи были более резки 333. А что не от ига монгольского зависели эта жестокость и грубость, - свидетельствуют собою новгородцы. Они почти вовсе не находились под влиянием монгольского владычества и по-прежнему пользовались гражданскою свободою и вольностию, и они-то более всех русских отличались буйством, свирепостию и бесчеловечием. Надобно также заметить, что не лучше русских в этом отношении были и соседи их - немцы, так часто нападавшие на Псков, литовцы и самые поляки, как можно видеть даже из наших летописей 334. Нет, не от ига монгольского, а от недостатка просвещения, от крайнего невежества и более всего от того, что учение о христианской любви неглубоко еще проникало в сердца сынов России и не сделалось в них главным началом деятельности, - вот от чего зависели их грубость и жестокость как при монголах, так и прежде монголов и долгое время после.

Кроме этого главного нравственного недостатка наших предков, были у них и другие. Сохранялись еще в народе некоторые суеверия и остатки языческих обычаев. Многие верили в волхвов и волшебниц, в их заклинания, чародеяния, ворожбу, нашептывания, узлы, зелия и подобное. Думали, между прочим, что они наводят голод и мор, и потому во времена этих народных бедствий схватывали тех, кого подозревали в волшебстве, и сжигали, против чего с такою силою восставал епископ Владимирский Серапион (1275). Та же мысль оставалась сильною в народе и в XV в., и, движимые ею, жители Пскова в 1411 г., когда свирепствовала у них черная смерть, сожгли двенадцать вещих женок, или мнимых волшебниц. В то же время митрополит Фотий писал к новгородцам, чтобы они не верили лихим бабам-ворожеям под страхом отлучения от Церкви, прогоняли их от себя, а самих ворожей-обманщиц убеждал покаяться. Во дни Серапиона Владимирского существовало и другое суеверие, против которого он вооружался, именно думали, будто наводнения и другие общественные бедствия происходят оттого, что кто-либо погребал утопленника или удавленника, и потому выгребали их из земли, чтобы избавиться от этих бедствий 335. В простом народе продолжали держаться старого языческого обычая уводить невест или водить их к воде и жить с ними без церковного венчания, без благословения священнического, против этого направлены правила Собора Владимирского, митрополита Максима и митрополита Фотия. Владимирский Собор упоминает также об обычае, по которому в субботние вечера собирались вместе мужи и жены и совершали в ночь под воскресенье бесстыдные игрища и скверные деяния, подобно тому как некогда греки-язычники праздновали какой-то праздник Дионусов или Дионисов 336. Давняя, укоренившаяся в русском народе страсть к вину и пьянству господствовала и теперь со всею своею силою, и господствовала не только между мирянами, но и в самом духовенстве, как можно видеть из строгих правил и горьких обличений и убеждений Собора Владимирского, митрополитов Петра, Алексия, Фотия и других проповедников, не упоминаем уже о свидетельствах летописей. В писаниях тех же наших архипастырей находим обличения и против других современных им пороков и недостатков, как-то: против татьбы, лихоимства, грабительства, прелюбодеяния, сквернословия, лжесвидетельства и особенно нарушения клятвы и присяги. До какой степени простирался этот последний порок и как часто повторялся, свидетельствуют кровавые сказания летописей о взаимных отношениях и междоусобиях тогдашних наших князей.

Грустною, непривлекательною представляется нам картина нравственного состояния наших предков во дни монгольского владычества. Но будем помнить, что избранники Божии, люди высокой веры и глубокого благочестия, редки во все времена. И тот период истории нельзя назвать совершенно мрачным и безотрадным в нравственном отношении, хотя бы он обнимал собою более двух столетий, в продолжение которого жили и действовали такие великие святители, каковы: Петр, Алексий или Игнатий Ростовский, Стефан Пермский, Арсений Тверской, и им подобные; такие великие подвижники, каковы: Сергий Радонежский, Кирилл Белоезерский, Дионисий Глушицкий, Димитрий Прилуцкий, Стефан Махрицкий, и еще многие; такие доблестные князья, каковы: Александр Невский, Даниил Галицкий, Довмонт Псковский, Даниил Московский, Михаил Тверской и другие.

ГЛАВА VIII

ОТНОШЕНИЕ РУССКОЙ ЦЕРКВИ К ДРУГИМ ЦЕРКВАМ

I