История русской церкви (Том 9)

Над жителями Витебска сильнее тяготела рука униатского архиепископа Селявы. Известно, что они за убиение Иоасафа Кунцевича лишены были магдебургского права. По ходатайству Селявы Владислав возвратил им это право, но с условием, чтобы они все с своими семействами неизменно пребывали в унии под властию униатского владыки. Потому вначале они не осмеливались иметь у себя в городе православной церкви. И только два брата шляхтичи Семен и Иван Пышницкие, жившие вне Витебска в своих имениях, решились построить под Витебском какой-то шалаш, куда и собирались православные из Витебска для своего богослужения. Но Селява жаловался королю, и оба брата, строители шалаша, потребованы были (28 мая 1636 г.) на задворный королевский суд, а шалаш, по всей вероятности, был разрушен. В следующем году некоторые из витебских мещан показали более смелости и внесли (18 октября) в оршанский гродский суд протестацию против архиепископа Селявы, язвительную и весьма оскорбительную для его чести, а к 1639 г. построили даже в самом городе, или "на городской земле", под распорядительством шляхетного Юрия Пылки здание наподобие церкви и отняли для нее у униатов какие-то давние церковные земли. Селява снова пожаловался, и король потребовал (23 ноября 1639 г.) тех мещан на задворный суд, а церковь велел разрушить и отнятые церковные земли возвратить униатам. Когда убедились, что ни в городе, ни под городом нельзя было православным Витебска иметь своей церкви, вельможный пан Лев Богданович Огинский, тиун троцкий, сын основателя монастырей Евейского и Кронского, основал в имении своем Маркове, находившемся неподалеку от Витебска, вниз по течению реки Немана, на возвышенном берегу ее, православный монастырь и 27 августа 1642 г. пожаловал на этот монастырь все село Марково, с тем чтобы монастырь вечно оставался в послушании святейшему Константинопольскому патриарху. Сюда-то и притекали православные из Витебска для общественного богослужения и вообще для удовлетворения своих нужд духовных. Селява ничего не мог сделать против этого монастыря, потому что он построен был не в городе Витебске, и построен шляхтичем и на шляхетской земле. Наконец в 1646 г., 21 мая митрополит Селява лично явился в полоцкий гродский суд с жалобою на весь магистрат, на всех бурмистров, радцев и лавников города Витебска и говорил: они забыли, что по ходатайству моему и некоторых сенаторов король возвратил Витебску магдебургское право только под условием, чтобы все его мещане с своими женами и детьми и со всеми потомками неотступно пребывали в унии с Римским Костелом. Они обязаны были как члены магистрата наблюдать, чтобы в Витебске и около него не строилось никакой схизматической церкви и ни один схизматик не заседал в магистрате. И вместо того чтобы искоренять схизму в Витебске и отводить от нее простой народ, они сами остаются тайными схизматиками и 11 марта, когда умерла мать у бурмистра Матвея Лытки, дозволили пригласить в город дезунитских чернецов и сами вместе с этими чернецами и народом, которого собралось до трех тысяч, в день воскресный торжественно провожали тело покойницы по улицам города мимо униатской церкви на загородное кладбище. Таких-то последователей имела у себя уния в Витебске, по свидетельству самого униатского митрополита.

Если в Витебске Селява теснил православных, опираясь, так сказать, на королевскую волю, то в Дисне он делал то же самое совершенно вопреки этой воли. Еще в "Статьях" примирения между униатами и православными было определено, чтобы в Дисне отдана была последним Воскресенская церковь. И после сейма 1635 г. по повелению короля она действительно была им отдана королевским комиссаром. Но Селява употреблял все усилия к отнятию этой церкви у православных и не допускал их совершать в ней богослужения. Православные вынуждены были жаловаться, и король грамотою от 11 сентября 1642 г. убеждал Селяву, чтобы ни он сам, ни его помощники не делали притеснении православным дисненским мещанам и оставили их в покойном обладании Воскресенскою церковию. Селява, однако ж, не послушался, и в следующем году (27 апреля) король вновь подтвердил ему свою волю.