История с «летающими тарелками»

Марыо и Пеэтер окончили свое сообщение, и Каур тут же сказал:

— Надо действовать немедленно.

— А то крендель зачерствеет и цветы завянут,— добавил Меэлик.

Никто не улыбался.

Воцарилось молчание.

И тревога за судьбу Рихо окончательно сплотила их.

— Мы должны отправиться туда,— сказал вдруг Юрнас.

— Куда? — спросил Меэлик.— На болото?

— Мы должны пойти к родителям Рихо,— сказал Юрнас,— и рассказать, что случилось с их сыном.

Никому не хотелось беседовать с отцом Рихо. Все они в свое время слыхали о педагогических методах Рыука-стар-шего.

— Я в этой экскурсии участия не принимаю,— пробормотал Пеэтер.

— Незачем нам идти,— считал Меэлик.— Наш приход им не поможет. Наверное, там и без нас настоящая паника, а мы еще только больше взвинтим им нервы.

— Точно,—подтвердил Пеэтер.—Нервы у них сейчас жутко напряжены. А если мы всей компанией заявимся...

Но Юрнас настаивал:

— Вы как хотите, а я все равно пойду. Они должны знать, куда делся Рихо. Неизвестность хуже всего. И если вы со мной не пойдете, я пойду один.

Такая непоколебимость не могла не подействовать. И Каур не вспомнил, что Юрнас обычно хотел делать все сообща. Каур сказал:

— Я пойду с тобой.

В конце концов ведь не поднимет же папаша Рыук ремень на чужих детей!

— Я тоже пойду,— сказала Марью.

И вовсе не потому, что Рихо помогал ей поливать цветы. Куда это годится, если она останется, как рыба, холодной к судьбе Рихо?

— И я,— сказала Кярт.

Каким бы ни был Рихо, родители его, конечно же, страшно волнуются. И Юрнас прав: неизвестность хуже всего.

— Ну, если все пойдут, то и я со всеми,— переменил свое решение Пеэтер.

Эх, опять заварилась жуткая каша! Но сейчас никак не время уходить в сторонку. Надо было раньше думать. Еще тогда, когда Рихо впервые завел разговор о вбивании клина.

— А ты, — обратился Каур к Меэлику, — пойдешь с нами?

Меэлик не ответил.

— Что это с тобой сегодня? — спросила Кярт.

— Ничего,— ответил Меэлик, не глядя на Кярт.— Чего время терять, давайте двигаться.

12

Юрнас и Каур шагали впереди, за ними Марью и Кярт, затем Пеэтер и позади всех Меэлик. Он отстал шагов на десять. Ребята спешили, потому что солнце уже опустилось низко и у них оставалось мало времени. Их тоже ждали дома, их родители тоже могли начать беспокоиться.

На улице перед домом Рихо они остановились, чтобы немного перевести дух и одновременно собраться с духом. Им требовался дополнительный заряд смелости, даже у Юрнаса прежняя решимость поколебалась.

— Стоит ли врываться туда всей оравой? — рассуждал Пеэтер.— Они совсем перепугаются.

— Верно,— согласился с Пеэтером Каур.— Пусть кто-нибудь пойдет вперед, вроде бы послом, что ли.

— И пусть посол держит белый флаг,— съехидничал Меэ-лик.— Тогда, возможно, меньше шансов сразу схлопотать от папаши Рыука!

— Не в том дело,— сказал Каур.— Но надо же подготовить родителей Рихо, чтобы они не слишком нервничали. Необходимо хорошее, сердечное начало. После этого могут вступить в дело все остальные, и мы сообща доведем начатое до конца.

— Кто же пойдет? — спросила Марью.

Все смотрели по очереди друг на друга.

— Может быть, ты, Юрнас? — предложил Меэлик.— У тебя возникла эта идея идти сюда.

Юрнас не отвечал. Он вынул носовой платок и мрачно рассматривал его. К сожалению, платок был слишком грязным, чтобы послужить белым флагом. В такой платок можно было только высморкаться, что Юрнас и сделал.

— Давайте лучше проголосуем,— сказал Каур.— Голосование — самый честный способ, а посол, таким образом, будет облечен общим доверием, Всегда чувствуешь себя увереннее, когда знаешь, что остальные тебя поддерживают.

— Мы с Марью уже к ним ходили,— ворчал Пеэтер.— Я не хочу быть послом.

— Но если мы тебе доверяем? — Каура не удовлетворили доводы Пеэтера.— Если за тебя проголосовали, ты же не откажешься?..

Пеэтер помрачнел еще больше. Доверие... Его беда в том и заключалась, что все они так стремились доверять ему. А он... Он явился, чтобы обманом и хитростью втереться в доверие. Он проник во вражеский лагерь, где неожиданно выяснилось, что врагов-то не существует. Это вызывало странную боль в душе и смятение чувств.

— Если вы будете голосовать, то я уйду домой,— заявил Пеэтер.— Я по горло сыт этой заварухой, а время бежит.

— Время действительно бежит,— согласился Каур.— Скоро стемнеет и... там начнут мигать болотные огоньки, тогда песенка Рихо будет спета.

И тут Кярт сказала:

— Пойдем все вместе.

Она решительно открыла калитку. Чего уж там! Пойдут все вместе без послов и белых флагов. Родителей Рихо надо успокоить, и все.

— Лучше не шумите,—сказал Пеэтер, когда они поднимались по лестнице,— а то еще подумают, что Рихо несут на носилках. Или что-нибудь похуже.

— Что похуже они могут подумать? — спросил Каур. И добавил: — В трясине, например, человек тонет совершенно бесшумно.

— Прекрати,— одернул его Юрнас.

Юрнас хотел сосредоточиться, прежде чем предстанет перед родителями Рихо. Не телепатически, а просто сосредоточиться. Но разве это возможно, если другие рядом с тобой болтают глупости?