История смерти. Как мы боремся и принимаем

Несмотря на достижения науки и социальный прогресс, принципиально новых способов вообразить бессмертие у человечества в новейшее время не появилось — как, впрочем, и идей о том, каким образом это бессмертие можно получить. Чтобы подтвердить или опровергнуть эту гипотезу, обращусь к вопросу, упомянутому в начале главы: что есть человек и что в нем первично — душа или тело? Современный взгляд на проблему сформировался под воздействием декартовской философии дуализма [111], в которой природа человека рассматривается как симбиоз души и тела с однозначным приоритетом первого над вторым. В таком раскладе физическому телу отводится роль пассивного и иррационального объекта, а сам индивид приравнивается к неосязаемой душе. Картезианский дуализм лег в основу современной клинической медицины и убедил нас в том, что тело — это непослушная машина, которую, однако, можно и нужно приручить с помощью скальпеля, микстур и таблеток, устраняя неполадки и системные ошибки в её работе.

Декартовский взгляд на человека развивался на протяжении 400 лет, но в последние 150 концепция немного изменилась. Идея души, представляющей собой сущность человека (индивида), прошла путь секуляризации, — сегодня в ее существование верит все меньше людей, в особенности среди сторонников естественно-научного подхода [112]. На место души пришел головной мозг [113]. Джанфранко Печчиненда описывает трансформацию так: картезианский человек

сменился человеком нейронов или человеком-мозгом.

Впрочем, это никак не помогло человечеству продвинуться в деле поиска бессмертия. Если прежние вопросы о вечной жизни упирались в решение проблемы отделения души от тела и их последующего воссоединения, то когда на месте души оказался мозг, стало ясно, что это ещё более сложный и загадочный объект. Современную иммортальную дилемму можно сформулировать так: человек — это сам мозг как материальный орган или лишь функция мозга (совокупность нейронных связей, которые можно повторить, воспроизвести)? Каждому выбранному ответу соответствует своя концепция бессмертия.

Те, кто полагает, что человек — это его мозг, а значит, индивид неотделим от своей уникальной материальной оболочки, уверены, что для обретения бессмертия необходимо научиться сохранять и поддерживать функции тела, которое, в свою очередь, обеспечит мозг всем необходимым. Это поможет выиграть время и дождаться момента, когда станет возможна трансплантация мозга в новую технологическую оболочку. Такой концепции придерживаются члены общественных движений за отмену старения, биохакеры, фанаты имплантации, трансплантологии, киборгизации и криосохранения. Они уверены: человеческий мозг невоспроизводим, невозможно создать его копию [114].

Во второй парадигме идея мозга сближается со старой идеей души. Человек мыслится как сложный набор уникальных личностных характеристик (жизненного опыта, эмоций, характера, особенностей языка), которые можно записать и сохранить на электронном носителе или даже в цифровых аналогах мозга (Blue Brain Project, The Human Brain Project). Человек в этой парадигме есть его сознание, а сознание — это уникальная для каждого конфигурация языка. Продолжая жить, цифровая копия личности воспроизводится и дополняется с помощью языковых алгоритмов человека, его персональных инструментов познания. Копия при этом ничем не отличается от источника-донора. Фактически речь идет об идее «цифрового бессмертия»: когда каждый человек получит технологическую возможность записи своей личности, тело и мозг будут не нужны [115]

. Первым подобные идеи высказал писатель, философ и футуролог Станислав Лем в своей книге «Сумма технологий» (1963 год).

Рассмотрим, как эти два конкурирующих дискурса бессмертия существуют в современном мире.

Борьба за сохранение тела