История средних веков

Константин смотрел сначала на эти раздоры глазами философа и считал основание религиозных несогласий ничтожным. «Узнав причину этих раздоров, — писал он епископу Александру, — я удостоверился, что она неважна и недостойна возбуждать столько разногласия. Я принимаю на себя обязанность посредника и примирителя. Если бы причина спора была серьезной и значительной, то я и тогда бы надеялся прекратить его, обратясь за решением к людям благочестивым и разумным. Тем более могу надеяться на успех примирения, когда причина столь ничтожна». Император по-своему глядел надело. Примечательно то обстоятельство, что церковь принимала к сведению и придавала значение мнениям императора-язычника. «Ты, Александр, — продолжает Константин, — напрасно предложил пресвитерам неуместные вопросы, а ты, Арий, высказал мнение, которое не следовало бы иметь, а если таковое имеешь, то хранить при себе. Вы должны сделать взаимные уступки. Ни тот ни другой из вас не желает сделаться основателем новой религии. По сути вы согласны. Сделайте же уступки. Вы не должны разделять народа христианского столь тщетным спором. Возьмите пример с философов. Их школы не разделяются вопросами второстепенными, в которых последователи их не совершенно согласны. Тем более так должно быть в вашей церкви». Новые церковные историки — Неандер, Гизелер, Гетте, англичанин Мильман — полагают, что этот рескрипт был написан под влиянием Евсевия, епископа Кесарийского, но рескрипт этот мог выйти из-под пера императора и помимо Евсевия. Евсевий, хотя и был в дружественных отношениях со многими из ариан, но тем не менее не одобрял распри и резко негодовал на ту и другую сторону.

В деле примирения спорящих сторон принял участие римский пресвитер, а потом епископ кордуанский Осий. Факт этот важен ввиду того, что впоследствии папы и защитники папской системы усматривали в нем предпочтение, отдававшееся Римскому епископу уже в то время. Осий отвез рескрипт императора в Александрию; ему же поручено было принять дисциплинарные меры, вызванные положением дел.

Александрийский Собор по приезде Осия и получении письма императора счел нужным отлучить Ария, который удалился в Палестину и там продолжал распространять свое учение. Император, видя, что несогласия в христианстве продолжаются, что оно не перестает делиться, все более и более принимает участия вде-лах церковных. Император-язычник, глава языческой церкви, берет на себя право созывать собрание христианского духовенства.

Первый вселенский собор. В 325 г. в Никее, в Вифинии в пределах Малой Азии, состоялся собор, на котором присутствовало 318 епископов, и «нельзя было определить числа пресвитеров и диаконов». Сюда же явился сам император. Никея была центром восточной части империи; Византия пока еще не была объявлена столицей.

Евсевий, Геласий из Казаков, Афанасий Александрийский оставили нам трактаты о Никейском соборе. Кроме свидетельств Евсевия и Афанасия, мы располагаем также относящимся к тому времени «церковными историями» Сократа, Созомена и Феодорита,

которые говорят, что собор этот украшали не только святители, но и чудотворцы[5]. Члены Никейс кого собора представляли собою сонм мучеников; у одного были отрублены обе руки, у другого сожжены ноги, у того вырваны оба глаза, у иного обрезаны веки. Это был как бы синклит подвижников, истерзанных и изможденных страдальцев за веру Христову, которые своими язвами служили живым упреком для язычников. Но ни присутствие императора, ни святителей православной церкви не помешало греческим философам явиться в Никею и до открытия собора вступать в споры с христианскими пресвитерами и епископами. Христианские историки признают, что пастыри церкви православной с трудом защищались против эллинской риторики. Не желая и не будучи в состоянии бороться на поприще диалектики и философии с софистами, пресвитеры покончили с ними довольно лаконически. Они сказали: «Ни Христос, ни апостолы не учили нас ни философии, ни диалектике; они преподали нам простое и понятное учение, которому мы и следуем».