История свадеб

Впрочем, предаться брачным радостям в первую же ночь супруги могли далеко не всегда. Обычно патьвашка дня на три накладывал запрет на плотские радости – во избежание злых духов, которые могли накинуться на новобрачных в этот ответственный момент. Дело в том, что исполнять супружеские обязанности можно было только после того, как патьвашка снимет с молодых обереги. А без оберегов молодые были беззащитны, поэтому следовало выждать. Считалось, что за несколько дней духи расслабятся и отвлекутся. А для пущей безопасности патьвашка лично обрабатывал постель молодых своим посохом, сам укладывал их в постель и укрывал одеялом, а потом запирал клеть на замок, которого духи, как известно, очень боятся.

* * *

Если у карелов главной фигурой при сватовстве был патьвашка, то у хантов

– брат отца. Причем бедному дядюшке приходилось изрядно попотеть: ведь по обычаям, например, ваховских хантов сваты посещали родителей невесты не менее шестнадцати раз! А случалось, и до ста! При этом в пределах одного селения или городка браки традиционно не заключались, и дядюшка гонял своих оленей порою на приличное расстояние. Впрочем, такие услуги оплачивались: сват получал за работу котел или нескольких оленей.

Сват приезжал к родителям невесты с ритуальным посохом – плоской палкой, на которой были сделаны зарубки. Посох был обернут красной лентой, а количество зарубок обозначало, сколько оленей готов заплатить жених за невесту. Сохранился посох с 485 зарубками, – видимо, невеста уж очень приглянулась жениху, потому что обычно выкуп составлял даже для состоятельной семьи не больше ста пятидесяти оленей. Обычный хант оценивал свою дочку в пятнадцать – двадцать пять оленей. А бедный и вовсе мог просватать ее за пуд муки, ведро водки и хмель для свадебного пива. Впрочем, в фольклоре иртышских хантов упоминается «княжеский» калым: сто кольчуг, сто мечей, сто топоров и сто рабов. Ну а те, у кого ни оленей, ни рабов не было, могли договориться с девушкой полюбовно и сэкономить. Браки «убегом» были делом обычным. Чаще всего через год-два родители прощали непутевых детей, после чего жених уплачивал символический калым.

Впрочем, калым в любом случае не был слишком разорителен для жениха, потому что невеста обычно получала приданое и по традиции его стоимость примерно равнялась стоимости калыма. Просто калым уплачивался скотом и деньгами, а приданое включало в себя одежду, утварь, нарты, меха и запасы пищи.

У хантов существовали разнообразные, иногда взаимно исключающие друг друга брачные традиции. Так, с одной стороны, существовал запрет на браки кровных родственников до седьмого колена и однофамильцев. А с другой – был возможен брак с двоюродной сестрой, со вдовой младшего брата, с овдовевшей снохой, мачехой… Было разрешено многоженство, причем состоятельный хант иногда женился сразу на двух сестрах. Случалось, что вторую жену брали в том случае, если первая не справлялась с хозяйством. Надо полагать, что этот обычай стимулировал ревнивых хантских женщин к хорошей работе по дому или, точнее, по чуму. В ревизской сказке 1795 года отмечены случаи не только двоеженства, но и троеженства. А один хант из Обдорской волости имел даже четырех жен. Может быть, они все были слишком ленивы?

Впрочем, хозяйственные способности невесты обычно проверялись в процессе сватовства. Невеста должна была в присутствии сватов замесить тесто и испечь лепешку. Традиционно существовала и еще одна проверка невесты – на девственность. Но если невеста оказывалась «грешной», то обычно ей это прощали и на ее дальнейшей судьбе это не отражалось. Если же девушка все-таки не могла по какой-то причине выйти замуж, то она получала не презрительное прозвище «старой девы», как это принято у других народов, а титул «шаки», что значит «большая, величественная». Словом «шаки» называли девушек, перешагнувших рубеж двадцать пять – двадцать семь лет. Но чаще всего невесты у хантов выходили замуж в тринадцать – семнадцать лет.

Свадьба обычно начиналась в доме невесты. Здесь и пировали, здесь же одаривали гостей. Как это ни удивительно, но на свадьбах у хантов подарки получали не новобрачные, а гости, причем эти подарки могли быть весьма внушительными, например олени. Затем приносились жертвы домашним и родовым духам и, конечно же, духам Нижнего мира (Хынь ики). Иногда молодых обматывали одним платком и наливали им чай в общую посуду. И наконец, новобрачные отбывали в дом жениха. Ехали они порознь, каждый в своих нартах, а летом – плыли в отдельных лодках. Над санями или лодками делали полог из множества платков или кусков ткани, после свадьбы эти лоскуты раздавали гостям.

Путь невесты в дом жениха был не вполне безопасен, потому что по дороге молодежь пыталась опрокинуть сани или лодку. Считалось, что, вывалившись в снегу или побарахтавшись в воде, юная жена станет более верной супругой. Впрочем, от нападающих можно было откупиться деньгами.