История. Тетралогия (СИ)

— Ну, что ж, уважаемые вожди. Раз так то давайте сначала угостимся, чем нас стихии одарили, а уж потом поговорим.

В результате мы договорились. Правильные Люди станут на зимовку на берегу Хрустальки, не далеко от нас, и мы будем всё-то время, что осталось до битвы, проводить совместные тренировки, готовить оружие, шиты, хоть какие-нибудь доспехи. Завтра они снимаются и ускоренным маршем идут к нам.

Ярик уходит зимовать с маленьким союзом трёх племён и учит их там щитовому строю. Тактике дальнобойного оружия, изготовлению щитов, и вообще всего, что успеет. Весной они сразу придут на место битвы, там и встретимся. С ним хотел пойти Хатак, но я не пустил. Были у меня на счёт него кое-какие мысли.

Ярику мы «навтыкали» массу ЦУ, и я, и Хатак, и Артём. Тот только кивал с серьёзным лицом и повторял — «я запомнил, учитель, я не подведу, учитель, я так и сделаю, дядя Артём.» Для, практически, пацана, это будет настоящее испытание. Подвиг взросления. Но так надо.

— И главное запомни — говорил я ему — ты многое знаешь и умеешь, чего они не умеют и не знают, но пробовать тебя «на прочность» они будут не раз. Будь достойным. На слабо не ведись, на удар отвечай ударом, и вообще, будь молодцом. Не посрами Русов.

— Я понял, учитель.

— Смотри, чтобы тебе там за пазуху не напихали невест — проскрипел Хатак — Штук пять! Хе-хе.

— Да — согласился я — это, пожалуй, самая опасная часть твоей командировки.

Рано утром обняв слегка бледного Ярика, ми столкнули «Красавца» на воду и начали ставить парус, под свежий ветерок, дующий в нужную для нас сторону.

Найдёна ещё долго смотрела, не отрываясь, на удаляющийся берег. Я подошёл к ней сзади и слегка приобнял её за плечи.

— Не волнуйся маленькая. У него будет всё хорошо.

— Я всё время пытаюсь «посмотреть» что ждёт нас и вижу только белый, плотный туман в котором мелькают смутные тени. — Найдена повернула ко мне лицо. В её глазах дрожали слёзы. — Я ничего не вижу, дядя Пётр, ничего.

— Будущее, когда происходят события такого масштаба, когда переплетены судьбы тысяч людей, всегда многовариантно. Любая мелочь, поступок, даже слово, влияет на него непредсказуемым образом. Помнишь, я рассказывал вам о «вилках», на которых разветвляется реальность? Сейчас они плодятся и множатся одна за другой. Поэтому мы пойдём самым простым путём.

Я чмокнул Найдёну в макушку и ответил на её немой вопрос.

— Будем делать что должно, и тогда, случится чему суждено.

— Ну куда?! Ну, куда вы, мать вашу, снова ломанулись?! Я сказал, линию держать, долбоклюи грёбаные, а вы что творите! Это звиздец какой-то!!! У меня уже нервов не хватает!

Отработка щитового строя шла очень туго. Охотники Правильных Людей так и норовили сорваться в «индивидуальное геройство». Ровный строй щитов разрушался после двух-трёх минут столкновения с противником. Потом — куча мала и я снова разгоняю, пинками, всех на исходную. И так раза разом. Вот уже как полтора месаца я бьюсь с организацией щитового строя. Основной приём, которым бились многие и многие народы, за долгие тысячелетия войн и сражений. Знаменитая всему миру фаланга Александра Македонского далеко не самая первая, кто использовал этот принцип. И Македонский, соответственно, совсем не изобретатель этого построения. Но что не отнять, то не отнять, как «военная машина», как механизм для уничто жения противника в чистом поле, фаланга Македонского была одна из лучших по организации щитового строя.

Но пока то, что получалось у нас, не тянуло даже на жалкое подобие её слабой тени. Хорошо, что уже строй перестал сам кидаться навстречу противнику, рассыпаясь и превращаясь в безобразную толпу, которая наносила сама себе урона больше чем противник. Так что, успехи всё-таки имеются. Правда, успехи по усвоению ненормативной лексики у охотников были гораздо внушительнее. А что делать? Не ругаться я не в состоянии. Также ругаются и Артём с Хватом, которые помогают мне в обучении щитового строя. Ругается Сильвер, обучающий небольшую группу особо способных к бою с тяжелым и длиннодревковым оружием. Вообще все наши, так или иначе, задействованы в этом процессе, и тоже ругаются. А уж как ругается Хатак, мастер метания всего, это вообще.

Ещё в самом начале у нас спросили, что за слова такие, непонятные но, весьма энергичные мы употребляем среди обычной ругани. Да много так! Я, на голубом глазу, ничтоже не сумнящися и выдал, мол, это специальный сакральный язык воинов. И в мирном обиходе употреблять их не следует. Очень народ проникся. Стал выпытывать подробности, ко мне с расспросами не лезли, а вот Хатак, старая жужелица, с большим смаком «переводил» на древнекроманьонский услышанные фразы с подробным изображением мимикой и руками, куда, как и каким образом. Теперь можно смело утверждать, на вопрос, когда зародился в человеческом сообществе мат, ответ однозначный, в этой реальности — в середине палеолита. И был он, в каком-то смысле, богаче и разнообразней, чем язык повседневного общения.