История Трапезундской империи

Первые сведения о Понте в древнегреческой традиции черпались из мифов об аргонавтах, о некогда обитавших там амазонках[267]. Проблема взаимоотношений античной цивилизации с кочевыми и полукочевыми народами Евразии плодотворно изучается в мировой историографии и одним из важных новейших исследований на эту тему является монография А. И. Иванчика[268]. Южное Причерноморье до и в период Великой греческой колонизации (VIII–VI вв. дон. э.) населяли племена разного этнического происхождения: пафлагонцы и каппадокийцы (как иногда считают, родственные хеттам), тибарены, мосинойки, дрилы, халибы, мосхи, макроны, колхи (затем отпочковавшиеся от них лазы, принадлежащие к той же мегрело-чанской языковой группе[269]), чаны

[270]. Основой их хозяйства было скотоводство. Халибы, жившие на территориях от реки Галис до р. Акампсис, отличались храбростью и во времена Ксенофонта имели укрепленные поселения, штурмовать которые не решались даже хорошо обученные и вооруженные греческие наемники Кира[271]. Халибы, по преданию, не занимались ни земледелием, ни скотоводством, но были известны как племя металлургов, издавна занимавшихся плавкой, ковкой и обработкой железа и серебра[272]; они оставили по себе память и в Средневековье. Область к юго-западу от Трапезунда именовалась Халивией. Равным образом и племя чанов (родственное картвелам) передало свое имя средневековому поселению Чаниха и феодальному клану Чанихитов[273]

. Эллинизация этих племен во второй половине I тысячелетия до н. э. была заметной лишь на побережье и вокруг греческих полисов. Условия жизни понтийских долин, холмов и гор мало изменились, как писал М. И. Ростовцев, с возникновением греческих городов. В то же время он отмечает заметные, но малоизученные следы хеттского, а затем иранского влияния в регионе[274]. Постепенно, с IV в. до н. э. и позднее, в том числе — в византийское время, эллинизация нарастала, охватывала все большие территории и становилась решающим фактором политического и культурного развития Понта. Она была связана не с притоком значительного количества новых переселенцев из Греции, но с распространением греческой культуры, обычаев, образа жизни на местные пафлагонские, галатские и иные этнические группы[275]. Вместе с тем на южных и юго-восточных границах Понта усиливалось армянское присутствие. Не случайно Плиний уже писал не о халибах, а об армянохалибах[276]. В долине Фемискиры древняя мифология размещала страну амазонок с их столицей в городе Фемискира на Термодонте, куда приплыл Геракл, чтобы получить пояс царицы Ипполиты

[277].

Трапезунд в древности отнюдь не был самым крупным и значительным городом этой области. Большую роль играли Синоп и Амис (Самсун). Синоп[278] был лучшей и наиболее важной естественной гаванью, хорошо защищенной от преобладающих северных и северо-восточных ветров. К тому же его окружали плодородные земли и защищали горы от нападений с юга. Традиция относила его основание греками как небольшого поселения к VIII в. до н. э.[279] затем он был якобы разрушен киммерийцами, а позднее изгнанники из Милета в 631 г. до н. э. образовали там свою колонию, превратившуюся в процветающий полис. А. И. Иванчик относит сведения о двойном основании города скорее к легендарным и склоняется к дате его основания не ранее начала последней четверти VII в.[280]

Город находился на узком перешейке, соединявшем гористый мыс Педалион с полуостровом Сириады (Инджебурун), имея две бухты — северную и южную. Последняя и была основной гаванью города. На рубеже V и IV вв. флот Синопа был многочисленным и обеспечивал городу морское господство в регионе[281]. Страбон упоминал мощные стены Синопа, великолепный гимнасий, агору и портики[282]. Слабостью положения города был недостаток питьевой воды и отрезанность от периферии. Прочные материальные условия существованию Синопа как в античности, так и в Средневековье, давали его морские связи, прежде всего с близлежащим Амисом, с Северным Причерноморьем, а также (в древности) с островами Эгеиды, особенно Родосом и Делосом, наряду с его ролью порта Каппадокии и терминала сухопутных путей, шедших из Приевфратья через Кесарию[283], впрочем, уступленной сначала Амису, а затем — Трапезунду.