История третья. Так не бывает (СИ)

— Не было желания совсем. Знаешь, когда ты молодой, сильный, успешный, перед тобой открыты многие двери и чуть ли не любая женщина стремится в твою постель… А потом — раз, авария, по вине дуры, которая решила закатить во время движения истерику. Ладно бы в пробке стояли, а то загородная трасса. И ты — с дикими болями и невозможностью вернуться в ту жизнь, которая была еще четыре дня назад. А она сидит, хлопает своими ресничками и говорит, что нам надо расстаться…

— И ты не отпустил?

— Не отпустил. Я тогда ее так возненавидел, что понял, не успокоюсь, пока не превращу ее жизнь в ад. Но за ее спиной мой друг, ее брат, не менее молодой и успешный, а еще злой и с такими связями в определенных кругах, что не подпустят. Не дадут изматывать ее постепенно, день за днем, на расстоянии. Тогда созрел план сделать все, чтобы привязать к себе, хотя бы временно. Как я тогда рыдал, просил не оставлять, дать нам шанс. Она поверила. Сыграл на ее чувстве вины. Ну, это я так думал, наивный. А потом подслушал случайно ее разговор с одним из парней ее брата. Она, оказывается с ним крутила давно. Он шипел на нее говорил, что инвалид ей не нужен. А она ответила, что ей нужен не инвалид, а его деньги, поскольку Глеб заявил, что если она меня бросит такого, то он не даст ей ни копейки. А она финансово зависит от него.

Так и повелось, она спит с этим укурышем, Глеб пасет всех, а я начинаю проявлять склонность к садизму и с каждым днем ненавижу себя больше и больше. И ее, и окружающих, и эту гребаную жизнь.

— Так Глеб и не в курсе всей ситуации? — Я, чуть прищурившись, разминала Саше ступню и поглядывала периодически на его лицо.

— Не в курсе. Я слишком им дорожил и знал насколько он привязан к сестренке. Показать ему какую суку он вырастил… Никогда. — Тихо закончил Саша свою пафосную речь.

— Предпочел, чтобы над тобой надругались? Оно того стоило? — Я откровенно не понимала его мотивов.

— Ты не представляешь через что Белому пришлось пройти и насколько он тяжело воспринимает…скажем так, многие вещи. И я был бы последним подонком, если бы заставил проходить через очередной ад его еще раз.

— Да уж… Прав был Глеб, что я оказалась не в том месте, не в то время…

Саша потянулся и схватив меня за руку, дернул на себя, чуть сморщившись от остаточных болевых ощущений в мышцах. Уложил головой на свое плечо и прижал сверху горячей, большой ладонью.

— Боишься, что убегу? — Насмешливо поинтересовалась, впрочем, весело мне не было совершенно. Прикосновения других все еще казались неприятными.

Ответом мне было недолгое молчание и серьезный, немного напряженный ответ:

— Боюсь. Ты слишком настоящая, чтобы тебя отпускать. Лен, будешь со мной? Ты не смотри, что я инвалид. Хочешь, я на занятия пойду, если еще не поздно? Я все сделаю… Ходить, как раньше не буду, а уж тем более бегать, — он горько усмехнулся, — но сносно передвигаться с палочкой должно получиться.

— Я не хочу, чтобы ты делала это ради меня, Саш, — я приподнялась и заглянула в его такие красивые, сейчас открытые, как никогда, но такие блядские глаза. — Ты должен это делать ради себя. Чтобы не чувствовать себя приложением к жизни, а попытаться стать ее полноправным хозяином.

Глаза мужчины лучились таким теплом и такой нежностью, что дух перехватило. Я не думала, что на лице этого спесивого, самолюбивого эгоиста и шовиниста может вдруг возникнуть вот такое выражение. Всего лишь немного заботы, ласки и тепла. Пусть навязчивого, пусть не совсем адекватного, но мужчина раскрылся. И вместо черной страшной оболочки, покрытой водорослями, я увидела ту самую жемчужину в перламутровом антураже.

***

Неделя прошла в каком-то слишком быстром и наглухо стремном водовороте. С работы меня не уволили. Вернувшая из отпуска главбух посверлила мое заявление мрачным взглядом и прошествовала, как королева в кабинет директоров. Она оставалась там более получаса, о чем говорили — не знаю, но вернувшись, Кристина Олеговна демонстративно разорвала мое заявление в клочья и, нависнув всем своим мощным телом над моим столом, от чего он отчаянно заскрипел и начал прогибаться, сообщила:

— Я не знаю, детка, кому из наших змеищ или змеев ты перешла дорогу, но больше обижать своего человека не дам. Этим могу заниматься только я. А теперь вытри слезки и давай за работу, у нас еще платежи за прошлую неделю не сведены.

И несгибаемым ледоколом монументальная женщина поплыла на свое рабочее место.

Я и сама не заметила, как по щекам покатились слезы облегчения. Она права, нечего тут сопли на кулак наматывать, когда тебя на работе есть кому подстраховать и направить, а дома ждет мужчина с сияющими серо-зелеными глазами, которые смотрят на тебя с нежностью. За все три дня, как мы стали вроде как встречаться, он ни разу не пристал ко мне и не сделал ни одного пошлого намека. Складывалось ощущение, что он на уровне интуиции чувствует, что не время и готов ждать, пока я не отпущу свои страхи и не решу, что это самое время наступило.

***