История царствования императора Александра I и России в его время. т.3. (1869)

Наполеоп отвечал укорами, поносил состоявших!. при Император!; Александре Армфельда, Штейна. „Неужели вы думаете — сказал он — что я пришел к вам только за тем. чтобы посмотреть на Немап.... Напрасно вы надеетесь на своих солдат; до Аустерлица они считали себя ненобедимыми; теперь они заранее уверены, что мои войска побъют их". — „Смею уверить ваше величество — перервал Балашов — что русскія войска с нетерпеніем желают боя. и в особенности с тех нор, как наши границы подвержены опасности. Эта война будет ужасна; вы будете иметь дело не с одними войсками, преданными Государю и Отечеству". Наполеон спорил с Балапювым. уверял, что Русскіе еще никогда не начинали войны в столь невыгодных обстоятельствах. „Мы надеемся окончить ее с успе-хомъ“—отвечал Валашов. „Вы ничего пе могли сделать вместе с Австріею — нродолжал Наполеон, — а теперь со мною идет вся Европа; на кого вы надеетесь ?" — „Мы сделаем, что сможем"—сказал Валашов. Наполеон, узнав, что Русскіе заключили мир с Турками, отозвался с презреніем о Турціи и Швеціи, угрожал уничтожить Пруссію и кончил речь изъявленіем наклонности к миру. „Уверьте от моего имени Императора Александра —сказал он —что я ему предан по прежнему.... что умею ценить его высокія качества. Боже, Боже мой! Как прекрасно былобы его царствованіе, еслибы он не разладил со мною... Не стану долее удерживать вас, генерал! Вы получите от меня письмо к вашему Государю".

По выходе от Наполеона, Валашов был приглашен Дюроком к обеду Императора, в семь часов. На этом обеде, куда, кроме Балашова, были приглашены Бертье, Бессьер и Коленкур, Наполеон, между прочим, сиросил у Балашова: „Много-ли жителей въМоскве?"— „800 тысяч".— „А домов?" —„10 тысяч". —„А церквей?"—„Более 240".—„К чему такое множество?"—„Русскій народ набожен".—„Полноте, какая теперь набожность?"—„Извините меня, ваше величество—сказал Валашов — может быть в Германіи и Италіи мало набожных, но их еще много в Испаніи и Россіи". Наполеон, недовольный намском на Испанію, замолчал, но вдруг, снова обратись к Балашову , спросил : „по какой дороге можно пройти к Москве?"—„Ваше величество поставили меня в большое затрудненіе — отвечал Валашов.— Гусскіе, как и Французы, говорят, что к Риму можно пройти по всякой дороге. В Москву тоже многіе пути. Карл XII туда шел на Полтаву".

После обеда, Наполеон, со всеми сидевшими с шім за столом, перейдя в кабинета, снова стал упрекать в недоброжелательстве к себе Императора Александра и у г рожа л выгнать из Германіи всех владетельных князей, родных Государя. „Мне сказывали — продолжал Наполеон, будтобы он принял начальство над арміей. К чему это? Война—мое ремесло; я привык к нему. Император Александр должен царствовать, а не командовать войсками. Напрасно берета он на себя такую ответственность“. И пройдя несколько раз через комнату, Наполеон вдруг остановился перед Коленкуром, тронул его слегка за ухо и сказал ему: „ну что-же вы ничего не говорите, угодник Императора Александра? Готовы-ли лошади для генерала; дайте ему моих; ему далеко ехать“ (³²

).

Порученіе, данное Балашову, было последним сношеніем нашего Государя с Наполеоном. Неуспев предупредить нашествіе на Россію, Император Александр не прекращал войны, пока не освободил Европу от преобладанія Франціи.

По занятіи Вильны. Наполеон устремил главный силы в различных нанравленіях, для разобщенія русских войск, а сам, с гвардіей, остановился в Вильпе. Там нробыл он 18 дней, занимаясь собранісм сведеній о неведомой ему Россіи и вооруженіем Литвы и Польши. Желая привлечь к себе литовское двоі»янство, он уделял свои досуги на пріем ночетнейших лиц окрестной страны и являлся на балы, где выказывал себя ласковым и приветливым, но самые закоснелые ненавистники Россіи не увлекались его офиціальною любезностью, вспоминая об очаровательном обращеніи Александра (³³). Несколько дней спустя по ирибытіи Наполеона в Вильну, предста-вилась ему депутація, присланная из Варшавы. Депутаты надеялись, что он изъявить им свои намеренія на счет Польши; но, вместо того, услышали вызов к вооруженно против Россіи и обещаніе покровительства в обідих неопределительных выраженіях (³⁴

). Не помышляя о мнимом возролгденіи Поляков к новой политической жизни, Наполеон считал их годными только на убой (chair `a canon), вместе с прочими войсками „Великой арміи“. Да и не мог он поступать иначе: еслибы он положительно объявил о возстановленіи Польши, то Австрія шшравила-бы ему в тыл все свои вооруженный силы.