История царствования императора Александра I и России в его время. т.5. (1871)

I). Определены границы краковской области и дарованы Австрійским Императором Кракову права вольного торговаго города, подобно тем, коими пользуется город Броды (ст. II—V). Договаривающіеся дворы обязались уважать и требовать, чтобы был уважаем неутралитет Кракова и его области. Никакая военная сила никогда не может быть вводима в оную; в замену-же того, постановляется именно, что ни в Кракове, ни в его области, не будет даваемо убежиіце или покровительство беглецам, переметчикам и вообще людям преследуемым законами и находящимся в подданстве одной из договаривающихся держав (ст. VI). Договаривающееся дворы, утвердив конституцію Кракова, приложенную к трактату, принимают ее под свое общее ручательство (ст. VII). Остальныя статьи относятся к учрежденіям вольнаго города Кракова. Избраніе епископа краковскаго предоставляется непосредственно Его Величеству Императору Всероссійскому (ст. XVII) (").

Еще за три дня до подписанія сих трактатов, Император Александр известил президента польскаго сената, графа Островскаго, о присоединеніи Царства Польскаго к Россійской Имперіи(¹²); а 13 (25) мая, объявил в манифесте жителям царства, о дарованіи им конституціи, самоуправленія, собственной арміи и свободы печати.

9 (21) іюня, на разсвете, гром орудій возвестил Варшаве торжество возстановленія Польши. В 9 часов, собрались все правительственныя лица в соборной церкви, где, после Божественной службы, были прочтены: акт отреченія Короля Оаксонскаго, манифеста Императора Всероссійскаго, Царя Польскаго, и основанія будущей конституціи. Государственный совет, сенат, чиновники и жители принесли присягу в верности Государю и конституціи. Тогда-же Белый Орел и польское знамя водружены на всех общественных зданіях, и ,во всех церквах отслужено благодарственное молебствіе с колокольним звоном и пушечною пальбою. За тем, все государственные сановники отправились к Великому Князю. Войска польскія собрались на равнине, близь Воли, где сооружен был алтарь: там военные чины, по баталіонно, присягали в присутствіи Великаго Князя. Канонада и ружейные залпы, заключившіе торжество, прерывались громкими восклицаніями народа: „да здравствует наш Царь Александр!" Князь Чарторыскій, присланный Государем из Вены, занял место в Совете. Для составленія-же конституціи, был назначен комитет, под продседательством графа Островскаго, из польских сановников, в числе коих находились Матушевич и сенатор граф Замойскій. Поляки, в продолженіи полутора года с боязнью ожидавшіе решенія своей участи, получив более нежели имели право надеяться, не были однакоже вполне довольны: участіе в управленіи краем немногих Русских и едва заметное измененіе польскаго герба возбудили скорбь тех самых людей, которые основывали всю свою будущность на великодушіи Императора Александра (¹³

).

Незадолго до прибытія Государя в Варшаву, возвратилась из Парижа присланная туда к нему польская депутація. Император, выслушав адрес, произнесенный сенатором графом ЗамойсКим, сказал: „Я искренно тронут чувствами польскаго народа, вами переданными. Уверьте его моим именем, что мною руководить желаніе — возвратить ему существованіе. Соединяя его с народом одного с ним происхожденія — славянскаго, я упрочиваю

его благосостояеіе и спокойствіе: видеть его счастливым — считаю лучшею себе наградою" (¹⁴).

Государь пріехал в Варшаву 81 октября (12 ноября) и оставался там до 18 (80) ноября. Наследующій день по его прибытіи, представлялись ему сановники Царства, и в числе их прибывшій из Вильны Огинскій, ходатайствовавшей, еще во время пребыванія Государя в Париже, о дозволеніи дворянству наших западных губерній—прислать депутацію в Варшаву. Император Александр, изъявил согласіе принять депутатов только трех губерній: виленской, гродненской и минской. Огинскій, войдя в кабинета к Государю, тогда бывшему в польском генеральском мундире и в ленте Белаго Орла, был встречен им холодно, даже сурово. Император, однакоже подав ему руку, завел речь о последней войне. „Вся Франція — сказал онъ—вооружилась, и, не смотря на то, в продолженіи одной недели, гидра была низвергнута. Я вторично вступил в Париж, потеряв не более пятидесяти человек.... Такія чрезвычайный событія встречаются веками.... Другія были предусмотрены и случились, потому что я так хотел и дал в том слово.... Пусть жители этой страны ожидают исполненія моих обеіцаній с терпеніем и доверіем.... Я сделал все, чтб было возможно.... Остальное будет исполнено, но не вдруг. Имейге ко мне доверіе. Я заслужил его всем, что мною для вас сделано".

Огинскій отвечал, что он уверен в благосклонности Государя к Полякам. но жаловался на то, что в Вильне было запрещено говорить о Царстве Польском и о предположенной для него конститудіи. По словам его: „редактор Литовской Газеты получил выговор за статью о Варшаке.

8