История царствования императора Александра I и России в его время. т.6

в сопровожденіи трех человек, офицера, казака и переводчика, встретился с несколькими Гурійцами, которые на вопрос его: „где ваш князь", отвечали выстрелами. Полковник и казак были убиты, а офицер и переводчик захвачены злодеями. Ободренные смертью Пузыревскаго и бездействіем начальника войск въИмеретіи, подполковника Згорельскаіо, жители Гуріи и Имеретіи возстали против Русских; царевич Давид, князь Абашидзе и брат владетеля Мингреліи, генералъмаіора Дадіана, воспитанный в пажеском корпусе, офицер Преображенскаго полка, со множеством дворян и духовных, приняли участіе в бунте. Для наказанія мятежников, посланы были отряды, под начальством начальника корпуснаго штаба, генерал-маіора Вельяминова, и вновь назначеннаго правителем Имеретіи, командира 41-го егерскаго полка, полковника князя Горчакова. Шайки царевича Давида и князя Абашидзе были разсеяны; первый из них убит, а другой бежал в Ахалцих. По водвореніи совершеннаго спокойствія в Имеретіи, Вельяминов вступил в Гурію и подошел к принадлежавшему Кайхосро весьма крепкому замку; но убійца, и там не считая себя в безопасности, ушел в леса, и потом бежал в Турцію. По взятіи замка, Вельяминов приказал разорить его до основанія, кроме находившейся там церкви, у коей тогда-же был поставлен памятник полковнику Пузыревекому. Злодей, застрелившій его, выданный владетельным князем Гуріелем, загнан сквозь строй до смерти; а Кайхосро в последствіи был также выдан нам своим племянником и по представление Ермолова отправлен на службу рядовым в сибирскіе гарнизоны; в Мингрелію не было надобности посылать войск, потому что за-

чинщик смут в этой области, брат владетеля, бежал в турецкую крепость Поти, и сам владетель сторожил границу, наблюдая, чтобы не возвратился изменник (³⁹

).

Несравненно важнее были военныя действія князя Мадатова в северном Дагестане. Целью экспедиціи туда предпринятой было прекращеніе враждебных нам поступков, нарушившаго присягу, Сурхай-хана казикумыцкаго, котораго ополченія помогали акушинцам и осаждали Чирахское укрепленіе. Для действій против Сурхая, Мадатову было поручено собрать в южном Дагестане отряд, в составе двух баталіонов Куринскаго, баталіона Апшеронскаго, двух баталіонов 41то егерскаго полков, всего 2,500 человек пехоты, сотня казаков и 14 орудій; к этим войскам присоединились 500 всадников карабагских, 300 шекинских и 400 из Ширвана, коего владетель Мустафа-хан был родственник Сурхай-хана. Осмотрев татарскую конницу, князь Мадатов отправил ее в южный Дагестан и сам последовал туда кратчайшею, но весьма трудною дорогою, чрез Кавказскій хребет. По свидетельству одного из участников этой замечательнойэкспедиціи: „бурные потоки, после сильных дождей, стремясь с гор и увлекая огромные камни, заграждали ими дорогу; горные скаты были покрыты дремучими лесами. На самом возвыгаенном пункте хребта находится ужасная пропасть, около шести сажень ширины и более двух сот сажень глубиною, через которую, вместо моста, были перекинуты три дуба с ветвями, образовавшіе переправу, шириною не более как вътри фута. Князь Мадатов переехал первым по этому опасному мосту; за ним следовали войска его. Когда все перебрались на другую сторону крепости, один из офи-

церов спросил у Мадатова о названіи моста. „Чертовскій!" отвечал генерал, и действительно едвали этот мост был достоин другаго имени (⁴⁰

).

По прибытіи в Кубу, князь Мадатов присоединил к своим войскам восемьсот отличных всадников полковника Аслан-хана кюринскаго и брага его маіора Гассан-аги. Таким образом отряд состоял почти на половину из магометан, бывших врагов Россіи. В числе их особенно была замечательна шекинская конница и еще более обращали на себя вниманія наездники Аслан-хана, атлеты ростом и осанкою, вооруженные длинными копіями и прикрытые панцырями, шлемами и щитами, что давало им вид средне-вековых рыцарей. Одним из отважнейших в среде их был Гассан-ага, столь-же самолюбивый, сколько и безстрашный. Однажды, разсказывая товарищам про свои подвиги, он воскликнул: „Еслиб Аллах сказал, что есть в міре человек меня храбрее, я со стыда убил-бы себя". С такими удальцами нужно было обращаться весьма осторожно. Когда князь Мадатов назначил Аслан-хана командующим всею татарскою конницею, Гассан-ага обиделся тем, считая себя одного достойным такого почетнаго званія, и в бешенстве бросился в палатку к брату, вызывая его на поединок, за оказанное ему преимущество. Напрасны были усилія нескольких офицеров примирить раздраженных братьев; но одно слово князя Мадатова укротило их. „Ты будеш начальником авангарда мусульманской конницы" — сказал он Гассану, и мгновенно черные глаза кюринскаго наездника засверкали удовлетворенною гордостью, радость отразилась на смуглом лице его, и он отвечал: „теперь докажу тебе, кто я". И действительно он оправ-

дал доверіе к нему князя Мадатова, и в первом-же бою, совершив чудеса храбрости, пал убитый на повал пулею (⁴¹).