История Венгрии. Тысячелетие в центре Европы

Весной и зимой 1849 г. Венгрия находилась в условиях военной диктатуры, которая своей единственной задачей считала месть и запугивание населения, несмотря на то, что русский царь рекомендовал австрийскому монарху политику «правильно применяемой амнистии». Благодаря настойчивости русских Гёргей избежал расстрела. Он был заточен в тюрьму Клагенфурта, откуда в 1867 г. смог вернуться в Венгрию и провести там более сорока лет долгой и трудной жизни. Большинство других политических и военных деятелей, оставшихся в стране, получили суровые приговоры. 6 октября 1849 г. в Пеште был казнен Баттяни, а 13-го в Араде — генералы революционной армии (немцы, австрийцы, сербы и хорваты наряду с венграми). Смертной казни подверглись как минимум сто человек (в реальности казненных было, несомненно, больше, так как приговоры военных трибуналов официально не регистрировались). Свыше 1,5 тыс. человек были приговорены к длительным срокам заключения. От 20 до 30 % всех оставшихся бойцов армии гонведов были призваны на несколько лет службы в войска империи, расквартированные в отдаленных провинциях. Шварценберг даже лелеял истинно новаторскую идею о создании в Сибири концентрационного лагеря для содержания 10 тыс. «наиболее опасных» венгров. Кошут и другие лидеры весьма многочисленной политической эмиграции были казнены in effigie

[28]

к виселицам были прибиты таблички с их именами. В основном лишь под влиянием возмущения и протестов международной общественности эта кампания насилия была остановлена, а Гайнау в июле 1850 г. отправили в отставку.

Свирепость реакции и последующее ужесточение габсбургской политики по отношению к Венгрии часто объяснялись дьявольской жестокостью исполнителей акций усмирения, хотя здесь решающее значение имели государственные соображения. Территория страны, численность ее населения, стратегическая и политическая роль, даже при относительной отсталости, делали немыслимым для Габсбургов, если они хотели сохранить Австрию в качестве великой державы, отделение Венгрии. Архаичный имперско-аристократический федерализм, с которым вполне сочетался особый конституционный статус Венгрии и который вновь поднимался на щит Виндишгрецем при поддержке группы венгерских магнатов-консерваторов, доказал свою неспособность сохранить империю и потому был отброшен. По отношению к Венгрии теперь была задействована политика Verwirkungstheorie, хорошо апробированная на чехах с 1620 г. Согласно ее концепции, венгры, подняв вооруженный мятеж против государя, лишились всяких прав на свои старинные конституционные привилегии, зафиксированные среди прочих основных законов страны в «Прагматической санкции» (1723). Они не заслужили особого подхода и поэтому должны на общих основаниях, наряду со всеми австрийскими, итальянскими и галицийскими провинциями, управляться жестко централизованной бюрократической и военной машиной. Шварценберг, создавший модель ничем не ограниченной, абсолютной центральной власти, рассчитывал гальванизировать дотоле пребывавшие в латентном состоянии силы разобщенных провинций империи с тем, чтобы поддержать пошатнувшийся державный статус монархии Габсбургов.

Оломоуцкая конституция 1849 г. формально была сохранена, однако Вена не допускала никаких заигрываний с современным конституционализмом, и, в конце концов, она была официально отменена императорским указом от 31 декабря 1851 г. Указ узаконивал военно-бюрократический режим, идеально соответствовавший личности самого правителя, который предпочитал держать в собственных руках все бразды государственного правления. После смерти Шварценберга в начале 1852 г. молодой император не стал назначать нового премьера, взяв на себя его функции и управляя страной с помощью рейхсрата, состоявшего из девяти человек. Начисто лишенный воображения и довольно ограниченный эмоционально и интеллектуально, если не считать владения иностранными языками, он был наделен сильным чувством ответственности, благодаря которому уверовал в свое особое предназначение стать для своих народов «хорошим» Божьей милостью правителем. Причем его строгое католическое и военное воспитание усилило заложенную в нем от природы склонность рассматривать все социальные отношения исключительно сквозь призму субординации. Если Иосиф II был первым «слугой» своих народов, то Франц Иосиф — первым «бюрократом» своих владений.