История вермахта. Итоги

Но все же тогда произошло изменение общественного мнения. 20 апреля при иных обстоятельствах столь замкнутый полководец поведал немногим оставшимся офицерам сопровождения о том, что с ним происходило. Речь, которую произнес главный пропагандист Геббельс ко дню рождения своего фюрера, стала поводом для этого редкого приступа откровенности. В перелеске около Дуйсбурга, где Модель со своими верными друзьями под открытым небом разбил временный лагерь, зазвучали хвалебные речи министра пропаганды из старого полевого радиоприемника — подобно фантасмагориям из дальней страны. «Геббельс в своей речи представлял ситуацию таким образом, как будто нам оставалось подождать совсем немного, прежде чем война будет выиграна, — вспоминает адъютант Модели Винрих Бер. — Я непосредственно сидел рядом с Моделем, когда он выслушивал это. Выражение лица его явно изменилось, и он только лишь бормотал: „Все же они свиньи. А я слепо доверял им, отдал всю свою жизнь, всю свою честь!“» Оглядываясь назад, Бер понял причины внезапной перемены взглядов его шефа: «До тех пор. пока Модель с угра до вечера был занят отдачей приказов, он не обращал на это внимания, он говорил: „Это политика, ты только исполняешь свой долг!“ Но теперь, когда он впервые без штаба фельдмаршала, искусанный комарами, всего лишь с пятью людьми прозябал без достаточного продовольственного снабжения в перелеске, до его сознания дошла вся абсурдность этой ситуации».

Для раскаяния было уже слишком поздно. Лишенный власти полководец в этот момент прекрасно понимал, что его приказы стали причиной смерти сотен тысяч вверенных ему солдат. Это были бессмысленные жертвы, как он теперь понимал. Все же Модель ни в коем случае не думал снимать с себя эту ответственность. Выстрелом в голову из своего служебного пистолета он избежал предстоящего взятия в плен. Это соответствовало его понятию о солдатской чести. Тем самым он сослужил последнюю службу столь яростно проклинаемому им в конце жизни режиму. Тем самым нацистская пропаганда смогла причислить мятежного фельдмаршала в последние мгновения войны к героям, которые боролись буквально до последнего патрона.

Если бы кто-нибудь и мог в тот момент прекратить войну, то это был Модель. Но он был слишком пруссаком, был слишком неискушен в политике, чтобы принять подобное решение. Пожалуй, именно как прусский офицер он и поступил, когда покончил с собой. Ведь он сам говорил: «Я должен погибнуть с моей группой армий». Впрочем, он мог бы еще раньше, еще на немецкой границе сказать: «Дальше мы не воюем, я прекращаю войну и распускаю солдат». Он мог бы покончить с собой еще на Рейне, это было бы вполне возможно…

Лонтер Райдтельм, офицер Генерального штаба

День рождения фюрера, который в предыдущие годы отмечался как государственный праздник, нашел свой отзвук. Но в отличие от Рурского «котла», в штаб-квартире группы армий «Центр» не имеющее ничего общего с событиями на фронте и с действительностью восхваление верховного главнокомандующего не вызвало никакого разочарования, как раз наоборот: получивший еще 5 апреля 1945 года звание генерал-фельдмаршала командующий группами армий Шернер устроил по этому поводу пышный прием. В переоборудованном санатории при Градец-Кралове в Богемии, который служил ему командным центром, Шернер построил членов своего штаба 20 апреля на перекличку. «Тогда из его уст мы услышали слова прославления Гитлера, — вспоминает штабной офицер Фредо Печ. — По смыслу, Шернер объявлял, что фюрер поручил нам задачу, и мы не имеем права разочаровать его при исполнении этого задания».