История веры и религиозных идей. Том 2. От Гаутамы Будды до триумфа христианства

Трудно понять, почему в учении, постулирующем панпсихизм и призывающем уважать всякое проявление жизни, человеческая жизнь кажется полностью обесцененной, а самоубийство джайна рассматривается как наивысшее деяние. Почему уважение жизни, т. е. всего сущего в трех царствах мира, не возводит в святость человеческое существование или, по крайней мере, не придает ему некий религиозный смысл? Принимая заповеданные упанишадами пессимизм и добровольный отказ от жизни, джайнизм ценит только духовное и транскосмическое блаженство (но: см. ниже, § 190). Действительно, освобожденная от "кармической материи" душа стрелой устремляется к вершине Вселенной, там, как в эмпиреях, встречается и общается с себе подобными, присоединяясь к чисто духовной, даже божественной, общности. О таком же внекосмическом пессимизме и «спиритуализме», похоже, говорят гностики некоторых школ (§ 228) и — с небольшими отличиями — классические йога и санкхья (§ 139 и далее).

Карма играет в джайнизме решающую роль: она создает кармическую материю, род психотелесного организма, сопряженного с душой и вынуждающего ее трансмигрировать. Освобождение (мокша) завершается полным отчуждением души от материи, т. е. отвержением ранее накопленной кармы и остановкой

нового кармического притока. Можно предположить, что это освобождение достигается комплексом медитаций и концентрации йогического типа, которые суть конечное достижение аскезы и уединенного размышления.[169] Разумеется, только монахи и монахини могут надеяться на освобождение. На монашеский путь разрешается вступить уже в восьмилетнем возрасте при условии крепкого здоровья ребенка. Через несколько лет учебы новичок проходит инициацию под наблюдением учителя и дает пять зароков: бережно относиться ко всему живому, говорить только правду, не иметь собственности и ничего не приобретать, оставаться целомудренным. Затем новичок получает чашку для сбора подаяния; короткую метелку, чтобы сметать насекомых со своего пути; лоскут муслина — прикрывать им рот при разговоре (возможно, чтобы не проглотить насекомое). Странническая жизнь монахов в течение всего года, кроме четырех месяцев муссонных дождей, во всем напоминает жизнь Махавиры.

Согласно преданиям, к моменту смерти Махавиры у него было — кроме большой мирской общины — 14 тысяч монахов и 36 тысяч монахинь. Цифры, возможно, преувеличены, но более удивительным кажется преобладание женщин среди адептов джайнизма, в монастырях и в миру. Это тем более странно, что, по свидетельству некоторых учителей-джайнов, монахиням не дано достичь освобождения: им не разрешается практиковать монашеское обнажение. Однако столь большая численность женщин, монахинь и мирян, возможно, объясняется глубинной архаической традицией: считается, что Махавира проповедовал преимущественно равным себе, военной и светской знати, и можно предположить, что женщины этого круга находили в учении Махавиры — учении, уходившем корнями в архаическую индийскую духовность, — тот религиозный путь, в котором им отказывал ортодоксальный брахманизм.

§ 154. Адживики и всемогyщество "судьбы"

Своим самым серьезным оппонентом Будда считал Машкарина (Макхали) Госалу. Ученик и в течение нескольких лет помощник Махавиры, Госала практиковал аскезу, овладел магическими способностями и возглавил школу адживиков. Некоторые штрихи биографии Госалы, выявленные в буддийских и джайнских текстах, рисуют его как могущественного мага. Своим «магическим» огнем он умертвил одного из своих учеников: после состязания с Махавирой в магических умениях несчастный был проклят им и умер (это случилось, вероятно, в 485 или 484 г. до н. э.).

Этимология термина адживика до сих пор остается неясной. Подвергшиеся нападкам буддистов и джайнов, учение и практики адживиков с трудом поддаются восстановлению, и, за исключением нескольких цитат в трудах противников адживикизма, их канонические тексты до нас не дошли. Известно лишь, что это было очень древнее, на несколько поколений предшествовавшее буддизму и джайнизму учение.