История Византии

Не прошло и двух лет со времени оккупации Крита, как другой арабский отряд высадился на Сицилии. На этот раз, однако, арабы прибыли по приглашению — явившись поддержать Евфимия, бывшего византийского адмирала, который был смещен со своего поста за то, что силой заставил одну приглянувшуюся ему монахиню вступить с ним в брак. Вероятно, исходя из известного постулата: нападение есть лучший вид обороны, — он поднял восстание, обратившись за помощью к кайруанскому [43]

эмиру. И вот в июне 827 г. арабская флотилия, состоявшая примерно из 100 судов, подошла к Сицилии. У мятежников дела пошли не очень успешно — Евфимий вскоре был убит, но вооруженному противостоянию между христианами и сарацинами, которое до сих пор изображается в традиционных кукольных представлениях в Палермо, — суждено было продлиться еще полстолетия.

Между тем выяснилось, что Сицилия является еще более стратегически выгодной и удобной военной базой, чем Крит: используя ее, армии пророка прошли через Мессинский пролив, заняли Калабрию, значительную часть Апулии, даже пересекли Адриатическое море и высадились на южном побережье Далмации. Император и его преемники делали все, что было в их силах, но имперскому флоту никак не удавалось одновременно вести успешные действия и у берегов Крита, и у побережья Сицилии.

Равно как и его предшественник, Михаил II не влезал в теологические дебри. Вообще же этот император тоже был иконоборцем; как Михаил сам указывал, он ни разу в жизни не молился ни на одну икону. Но Михаил не был фанатиком. После восшествия на престол он освободил и вернул на родину всех иконопочитателей, приговоренных к тюремному заключению или изгнанию, — включая, конечно, и Феодора Студита, который немедленно возобновил кампанию за реституцию икон. Михаил продолжал твердо держаться иконоборчества, но позволял подданным использовать свою веру, лишь бы они воздерживались от ее проповедования. Вне столицы все шло еще легче и проще. Профессиональные иконописцы и горячие иконопочитатели могли возвращаться к себе в Грецию или Малую Азию и продолжать заниматься избранной деятельностью.

Благодаря этой своей умеренности император завоевал всеобщую популярность в церковных кругах. Источником единственных серьезных расхождений Михаила с церковью являлся повторный брак, который он заключил после смерти своей любимой жены Феклы. Православные теологи считали вторые браки — особенно заключавшиеся императорами — предосудительными. Положение осложнялось тем, что вторая жена Михаила, Ефросинья, дочь Константина VI, долгое время была монахиней. Как василевсу удалось добиться ее освобождения от церковного обета, мы никогда не узнаем. Но все в конечном счете утряслось и его второй брак оказался таким же счастливым, как и первый. Ефросинья дежурила у постели мужа во время его последней болезни и в октябре 829 г. закрыла ему глаза, когда он умер. Михаил был первым за полстолетие императором, который на смертном одре продолжал оставаться правящим монархом и первый оставил после себя сильного и здорового сына, сумевшего занять трон.

Ко времени смерти отца Феофил являлся его соправителем уже на протяжении восьми лет (об этом периоде жизни императора хронисты почти не упоминают). Теперь же ему была доверена полновесная верховная власть в Византии, и Феофил проявил себя как человек, вполне готовый к этой миссии. В противоположность Михаилу он являлся интеллектуалом, с типично византийским интересом к теологическим построениям. Но Феофил также приобрел основательную военную подготовку и проявил себя как компетентный руководитель в этой области. Наконец, он был эстетом и покровителем искусств, имея особое пристрастие к культуре ислама. Как и избранный им для себя пример для подражания — великий халиф Гарун аль-Рашид, он еще в юном возрасте приобрел привычку гулять инкогнито по улицам Константинополя, прислушиваясь к жалобам народа и постоянно изучая цены, особенно на продукты. Также Феофил имел обыкновение раз в неделю совершать конную поездку из Большого дворца во Влахернскую Богородичную церковь — из одного конца города в другой, и в это время подданные могли обращаться к нему с любыми жалобами. Таким образом, Феофил стал чем-то вроде легенды еще при жизни.