История Византийских императоров. От Константина Великого до Анастасия I. Том1

Как правильно отмечают, здесь нет никакого религиозного фанатизма — император реализовал свой идеал, скопированный с римских устоев: единое государство, единая власть и единая вера. Эту работу начинал ещё св. Константин Великий, а св. Феодосий доводил её до своего логического завершения. Надо сказать, что деятельность императора не сопровождалась каким-либо сопротивлением со стороны высших клириков и рядовых мирян. За десятилетия церковных нестроений у всех сформировалось практически единодушное мнение о том, что только император в состоянии восстановить мир в Церкви и положить конец богословским прениям. Всем надоели бесконечные соборы и споры, когда пыл сторон легко переходил границы дозволенного и материализовался в самых настоящих преступных деяниях. Один характерный пример тому, что творилось в Церкви, оставил нам Феофан Византиец, по свидетельству которого епископа Евсевия Самосатского, недавно возвратившегося из заточения, убила одна женщина арианка, попав в его голову черепком с кровли [480].

И если внутренне Никейский Символ уже доказал свою жизнеспособность и истинность, то внешне

ещё требовались немалые усилия для того, чтобы сделать его единственным для всех церковных общин Римской империи. Это было возможно только путём закрепления его в качестве обязательного для всех государственного закона, что, собственно говоря, и сделал св. Феодосий Великий. Других форм древний мир не знал, как, впрочем, и его преемники.

По приезде в столицу, в духе своего эдикта, император вызвал к себе Константинопольского епископа Димофила

(370–379), преемника Евдоксия, главу омийской партии, и потребовал либо принять Никейский Символ, либо оставить кафедру. Епископ попытался было возразить, что царь не волен вторгаться во внутренние вопросы Церкви (как будто до этого Евдоксий не использовал всю мощь власти Валента для пользы своей партии!), и был изгнан с престола. Историческая правда была не на его стороне. Со своими сторонниками он отправился за город, где ещё какое-то время совершал богослужения, как епископ, но это уже ничего не определяло. А на его место император сам выбрал св. Григория Богослова(379–381).

Новый Константинопольский епископ относился к знаменитой «Капподакийской группе» (или «новоникейцам»

), куда входили св. Василий Великий (330–379), св. Григорий Нисский и другие выдающиеся представители православной партии. В отличие от св. Афанасия Великого, харизматичной натуры вечного борца, претерпевшего многие испытания за свою веру, св. Василий Великий в большей степени стремился к объединениювсех небольших по численности никейских групп вокруг себя. Он не был ригористом, как его кумир, и довольно легко в целях икономии опускал вопросы, которые вызывали отторжение у других оппонентов; если, конечно, это не касалось главных вопросов вероисповедания. Рассказывают, что однажды, ещё в 371 г., на обеде в честь памяти мученика Евпсихия зашла речь о св. Василии. Блестящие и восторженные оценки присутствующих резко прервал возглас одного монаха, также присутствовавшего здесь. Он заявил, что св. Василий — еретик, поскольку в ходе одного диспута он не решался говорить ясно и категорично о Божестве Святого Духа. Напрасно присутствовавший на обеде св. Григорий Богослов настаивал, что такое поведение было вызвано нежеланием св. Василия отторгнуть паству, не вполне ещё разбиравшуюся в столь сложном вопросе, — монах был неумолим [481]

.

Заслуга «капподакийцев» перед Церковью настолько велика, что невозможно хотя бы вкратце не остановиться на личностях их вождей и особенностей их богословия. В их лице блестяще осуществилось давнее желание Оригена о призвании средств античной культуры для служения христианству. Обладая великолепным образованием, Отцы-капподакийцы в своём учении о Троице окончательно установили такую терминологию, которая одинаково отличает и момент единства Божества, и момент троичности. Всё, что свойственно Божественной природе, существует в трёх Субъектах и принадлежит всем трём Ипостасям. Ипостаси не являются простыми свойствами единого Существа, но представляют собой самостоятельных, хотя и не мыслимых в отдельности друг от друга носителей единой природы. Их отличие друг от друга касается образа их бытия в связи с взаимными отношениями. Отцу принадлежит, как характерный признак, нерождённость, Сыну — рождённость, Святому Духу — исхождение. Отец есть производящая причина Сына и Духа; Дух Святой исходит от Отца, но познаётся только через Сына. «Так устанавливается правильная середина между савеллианством и арианством, между иудейством и языческим многобожием». «Три — суть едино по Божеству, и Единое тройственно по свойствам» [482].