История Византийской империи: Том 1-2

Биограф Карла, описывая церемонию возложения на Карла императорской короны, желал уверить современников и потомство, что для Карла это был вполне неожиданный акт, «что если бы только он подозревал намерение папы, то не пошел бы в церковь». Само собой разумеется, нельзя ни минуты сомневаться, что весь церемониал установлен был заранее, и что Карл знал об нем и дал свое согласие. Весьма вероятно, что еще перед церемонией состоялось предварительное постановление, или род акта избрания, по которому франкский король принимал на себя императорское достоинство по» тем мотивам, которые мы пытались объяснить выше. В самом деле, как иначе понять, что и корона оказалась готова, и установленный обряд с восклицаниями и приветствиями был известен собравшимся в церкви, и все, наконец, произошло без нарушения строя и порядка. Ясное дело, что коронование Карла было заранее предрешенным и подготовленным актом, в котором выразился неизбежный результат исторического развития.

Историки пытаются объяснить неудовольствие Карла совершенно иными мотивами. То, что могло взволновать Карла22, это скорей обстановка, в которой происходило провозглашение новой империи, т. к. двойная церемония возведения и освящения на самом деле слилась в один акт, и папе принадлежала инициатива в том и другом случае. Ничем не различалась политическая сторона акта от церковного, одобрение народа непосредственно следовало за коронованием и санкционировало совершившийся факт. Последующие византийские писатели выдвигали эту разницу в короновании восточных и западных императоров и доказывали, что императорское величие унижено подчинением его папской власти... Подобные мысли, говорит Гаске, могли приходить в голову Карла во время церемонии венчания. При всей преданности святому престолу Карл все же мог находить чрезмерным быть обязанным империей первому своему подданному, почему впоследствии, когда он короновал при своей жизни Людовика, он приказал ему самому взять корону и возложить на свою голову.

Тем не менее, и Карл, и его ближайшие сотрудники должны были считаться с тем реальным фактом, который имел выражение на Восточной империи в Константинополе. На Западе не думали создавать второй империи, почему и выставили фикцию о вакантности императорского престола, т. к. по той же фикции женщина не могла быть императором. Может быть, в связи с той же фикцией об оскудении императорского достоинства в Константинополе преобладало некоторое время намерение разом покончить с греческим господством в Италии и предпринять поход в Сицилию 23. Но т. к. в случае даже благоприятного исхода этого предприятия оставалась невыясненной дальнейшая перспектива—господство Византии на Востоке и обладание Константинополем и зависев-

?шими от империи землями на Балканском полуострове,— то Карл имел достаточно политического опыта, чтобы не вдаться в авантюру, и скоро оставил завоевательные намерения. С другой стороны, и царица Ирина, занятая в это время войнами со славянами и арабами и будучи озабочена мерами к охране собственного положения, не была склонна выступить с протестом против состоявшегося в Риме незаконного, с точки зрения империи, акта. Через год после того, в начале 802 г., в Ахен прибыли послы от Ирины «для утверждения мира», которые, как можно заключить из последующих событий, не выступали перед Карлом с неприятными речами. Весьма любопытно, что в ответ на это посольство Карл отправил к Ирине епископа амиенского Иессея, который вместе с апокрисиарием папы Льва III предложил в Константинополе проект брачного союза между Ириной и Карлом с целью соединить таким образом Восток и Запад24.

Западные послы должны были прибыть в Константинополь осенью 802 г., и есть основания думать, что, с точки зрения Ирины, в предлагаемом проекте было наиболее благоприятное разрешение создавшегося затруднения. Но в ту же осень 21 октября, когда западное посольство было еще в столице, в Константинополе произошел придворный переворот, лишивший Ирину власти. Во главе движения был Аеций, который, составив заговор против Ирины, выдвинул своего брата, логофета Никифора. Таким образом, начавшиеся между Карлом и восточной императрицей переговоры на этот раз не привели ни к какому результату. Весьма может быть, что успех предприятия Аеция частию зависел от хода начатых переговоров, если только допустить, что Ирина изъявляла согласие на предложение Карла. В этом случае Аеций мог прикрываться национальной идеей25.