История всемирной литературы Т.1

Рама полон отчаяния, жалуясь и стеная, он бродит в поисках Ситы по лесу, тщетно зовет ее, вопрошает о ее судьбе реки и горы, растения и животных, но никто ничего о ней не знает. Он расспрашивает о ней солнце — «свидетеля всего дурного и доброго в мире», деревья, встречающиеся на его пути:

Ашока, прогоняющая горе! Сделай так, чтобы от скорой встречи с любимой

Мое сердце, пораженное горем, стало бы беспечальным, как твое имя.

Пальма, если ты видела ту, чья грудь похожа на твои спелые плоды,

Скажи мне о прекраснобедрой, коли есть у тебя ко мне жалость.

Яблоня, не заметила ли ты Ситу, прекрасную, как яблоко?

Если знаешь, где моя возлюбленная, скажи мне немедля...

(III, 60, 17—19)

Эти заклинания Рамы, угрожающего насытить воздух стрелами, преградить путь ветрам, обрушить вершины гор, высушить реки и озера и погрузить всю землю в мрак, если боги не вернут ему Ситу, вызвали множество подражаний у индийских поэтов, и среди них Калидасы, который заполнил почти весь четвертый акт своей драмы «Мужеством обретенная Урваши» подобного же рода жалобами Пурураваса, потерявшего свою возлюбленную и расспрашивающего о ее судьбе у птиц и животных.

Необычная для древних литературных памятников эмоциональная насыщенность «Рамаяны» потребовала от ее создателей и новых изобразительных средств. Речь при этом идет не только о всевозможных риторических фигурах, сравнениях и метафорах, игре слов, параллелизмах и аллитерациях, которые в «Рамаяне» значительно сложнее и разнообразнее, чем, например, в «Махабхарате». Стиль «Рамаяны» прежде всего отличают детализованные и красочные описания (например, городов Айодхьи и Ланки, пожара в Ланке, устроенного Хануманом, и т. д.), и среди них особо важную роль играют многочисленные описания природы.

Внимание к природе, искренняя и горячая любовь к ней, подчеркивание той связи, которая неизбежно возникает между природой и человеком, — одна из примечательных черт «Рамаяны». Природа для героев «Рамаяны» составляет величайшее благо человеческой жизни, и приобщение к природе способно облегчить любое горе.

Так, оказавшись вскоре после изгнания из Айодхьи в лесу, вблизи от горы Читракуты и реки Мандакини, Рама взволнованно и восхищенно описывает Сите открывающийся перед ними пейзаж:

Взгляни на реку Мандакини с ее прелестными отмелями, прекрасную,

Населенную гусями и журавлями, усеянную лотосами.

По ее берегам растут всевозможные деревья, полные цветов и плодов,

И в любом месте она выглядит столь же красивой,

Как пруд лотосов у царя царей Куберы.

Ее воды, замутненные стадом антилоп пришедшим на водопой,

Ее прекрасные отлогие склоны наполняют меня радостью...

Взгляни на это множество цветов, сорванных и рассыпанных ветром,

Взгляни и на те, которые плывут и постепенно погружаются в воду.

(II, 95, 3—5, 10)

Вид этой прекрасной реки не только утешает Раму в его горе, но и делает его счастливым, полностью заставляет забыть утраченное:

Трижды в день совершая омовение, питаясь сладкими кореньями и плодами,

Теперь вместе с тобой я не желаю ни Аиодхьи, ни царства.

(II, 95, 17)