История всемирной литературы Т.2

Военные столкновения символически изображались в «Слове» и других эпических поэмах в виде соколиной охоты, битва сравнивалась с пахотой или жатвой, небесные светила и вся природа участвовали в развитии сюжета, различные знамения предопределяли течение событий.

Если героика военных подвигов получила в «Слове» развернутое и символическое изображение, то лирическая тема повествования прозвучала приглушенно. Тем не менее и лирическая тема, по обыкновению воплощавшаяся в женских образах, освещалась в «Слове» в эпически однотипных ситуациях, имевших как бы ритуальный характер в условиях раннефеодального быта. В «Слове», узнав о победе половцев, «жены рускыя въсплакашась»; к стихиям, как к языческим божествам, обратилась за помощью христианка Ярославна, стоя «на забороле» в Путивле. В «Песни о Роланде» мавританская королева Брамимонда (мнимая язычница) восходит на башню в Сарагосе, она «рыдает, стонет», клянет «языческих богов», которые не защитили ее супруга от франков. Германская героиня Либгарда («Сказание о Вольфдитрихе») стоит на стене замка, ожидая своего мужа Ортнита и жалуясь на разлуку. В древнерусской литературе эта раннеэпическая личная тема не вышла за пределы княжеско-дружинного эпоса. Но в западноевропейской поэзии она приобрела самостоятельное жанровое воплощение. Вслед за рыцарями, отправлявшимися в крестовые походы, неслись французские, провансальские, итальянские женские «песни разлуки». По сюжетной ситуации, настроению и поэтической структуре, напоминающей четырехчастное строфическое членение с единообразными зачинами, заклинание Ярославны типологически приближается к этим западным песням и служит их своего рода архаическим преддверием.

Великий героический эпос Средневековья не только отражал феодальную действительность, но и смог возвыситься над нею этически. Эпические памятники приобретали в разных странах общенациональное значение благодаря зарождавшемуся в них неприятию социально-этических и политических пороков феодализма, в особенности междоусобных раздоров.

Свойственная всякому средневековому эпосу идеализация героев была связана в каждом случае с определенной исторической (или псевдоисторической) тематической основой повествования. При этом масштабы эпической гиперболизации в гораздо большей степени зависели от идеологических факторов, чем от исторических событий. В поэме «Витязь в тигровой шкуре» действие выносилось за пределы христианско-феодального мира, в условную псевдоисторическую восточную обстановку. Здесь ничто не препятствовало абсолютной идеализации героев в духе отвлеченной эпической фантастики, так как поведение героев определялось их внутренними качествами и гиперболическими чувствами, а не какими-либо конкретными политическими идеями или реальными обстоятельствами. Герои делились на всецело положительных или целиком отрицательных только в зависимости от их собственных побуждений (дружба, любовь, вражда). В отличие от этого принципа эпическая идеализация в «Песни о Роланде» обнаруживала свою сильную зависимость от популярной идеологии религиозной борьбы с Востоком, связанной с консолидацией западноевропейских феодальных сил в связи с началом крестовых походов.