История всемирной литературы Т.2

Эпос Бхатти послужил образцом для кашмирского поэта VII в. Бхаумаки, пытавшегося в поэме на сюжет «Рамаяны» прокомментировать почти целиком грамматику Панини, но его попытка даже современниками была признана малоудачной. Зато большим уважением было окружено имя поэта Магхи, жившего в конце VII — начале VIII в. В эпосе «Шишупалавадха» («Убиение Шишупалы») Магха обработал один из второстепенных эпизодов второй книги «Махабхараты». Однако для него традиционный сюжет по сути дела не имел уже ни малейшего значения, и эпическая тема была лишь предлогом для демонстрации глубокого знания трактатов о политике, о военном искусстве и особенно о науке любви (камашастры). Эротические эпизоды, для введения которых классический эпос давал мало поводов, составляют содержание подряд нескольких песен (всего их в поэме 20), и, несмотря на всю свою откровенность, они так же, как и батальные сцены, оставляют впечатление книжности и искусственности.

Сосредоточив основные усилия на поэтической технике, Магха старался во всем опередить своего предшественника и соперника Бхарави: если Бхарави употребляет в одной из песен 19 различных размеров, то Магха доводит их число до 23, если отдельные строки Бхарави следует читать слева направо и справа налево, то у Магхи есть строфы, которые читаются и по горизонталям и по вертикалям, стихи, слоги в которых можно располагать по диагоналям, по кругу, зигзагами, и при этом они либо сохраняют один и тот же смысл, либо, наоборот, имеют двойное значение. В формальной изощренности сравнения с Магхой не выдерживают ни его индийские предшественники, ни, например, александрийские или позднеримские поэты. Но его поэзия во многом уже утратила эмоциональную силу, остроту мысли, стала объектом расчетливых интеллектуальных упражнений. У Магхи, разумеется, еще можно встретить поэтичные описания, отдельные его сравнения высоко ценились в санскритских поэтиках за оригинальность (например, сравнение капель пота, выступивших на покрасневшем от гнева лице героя, со звездами на окрашенном зарею вечернем небе). Однако в целом слава, которую снискал Магха у своих современников, кажется теперь чрезмерно преувеличенной, и это свидетельствует о том роковом изменении вкусов, которым был ознаменован начавшийся упадок санскритской поэзии. Сравнительная простота, естественность и лиричность стиля Калидасы, при всем преклонении перед авторитетом великого поэта, воспринимались уже как анахронизм. И когда поэт Кумарадаса, живший, видимо, в начале VIII в., попытался возродить утраченную связь с традицией, его эпос «Джанакихарана» («Похищение Ситы»), написанный по образцу поэм Калидасы, оказался хотя и добросовестным, но бледным и лишенным собственной жизни подражанием.

Если в эпической поэзии классической поры, несмотря на отдельные ее достижения, ни один из последователей Калидасы не смог стать достойным соперником своего учителя, то его преемники в драматургии, пусть они и не превзошли автора «Шакунталы», создали произведения, не уступающие в своем значении пьесам Калидасы, а в определенных отношениях даже расширившие традиционные представления индийцев о возможностях и границах драматического искусства.

К их числу в первую очередь относится Шудрака с его знаменитой драмой «Мриччхакатика» («Глиняная повозка»). По всей вероятности, имя Шудраки — только псевдоним автора драмы. Оно принадлежало легендарному царю, прославленному в пуранах, и показательно, что в прологе к пьесе имеется восторженный панегирик в честь этого царя, включающий также и сообщение о его благочестивой смерти. По-видимому, пьеса, как нередко случалось в древнеиндийской литературе, была приписана ее автором Шудраке ради придания ей престижа и снискания популярности.

О «Мриччхакатике» впервые упоминает теоретик поэзии Вамана (VIII—IX вв.). Что же касается верхней границы создания пьесы, то ею можно считать время творчества Бхасы, ибо в «Мриччхакатике» Шудрака обработал сюжет драмы Бхасы «Даридрачарудатта», от которой сохранились четыре первых акта. Таким образом, автор «Мриччхакатики» жил в период от IV до начала VIII в., и нам приходится довольствоваться этой весьма неопределенной датировкой, так как все попытки сделать ее более точной оказались несостоятельными или по крайней мере спорными.