История всемирной литературы Т.7

Постоянная обращенность мысли Достоевского к текущей «злобе дня» привела его в последние годы жизни к замыслу «Дневника писателя». Осуществленный вначале в форме цикла ежемесячных фельетонов в журнале «Гражданин» (1873), «Дневник» перерос вскоре в уникальное по жанру издание — своеобразный художественно-публицистический журнал, объединенный личностью автора (1876—1881). Сохраняя внешне форму живой, непринужденной беседы с читателем, писатель от непосредственной, текущей действительности поднимается здесь до сложнейших философско-исторических, общественно-политических и нравственных вопросов, стремясь охватить единым взором прошлые, настоящие и будущие судьбы России и человечества. Автобиографические признания, полемические отклики, страницы остропублицистического характера соседствуют в «Дневнике» с повестями, рассказами, зарисовками, принадлежащими к шедеврам психологической прозы Достоевского. Таковы гротескно-сатирический рассказ «Бобок» (1873), где действие происходит на кладбище, среди мертвецов; полные юмора и сердечной теплоты «Маленькие картинки» (1873); святочный рассказ «Мальчик у Христа на елке» (1876); «фантастические» (по авторскому определению) рассказы «Кроткая» и «Сон смешного человека».

Значительное место в «Дневнике» занимает анализ судебных процессов. Автор «Преступления и наказания» гениально сумел заглянуть в самые потаенные уголки сознания каждого из участников этих процессов — от обвиняемых до жертв их преступления и от обвинителя до адвоката.

Анализируя в «Дневнике писателя» политическую и общественную жизнь России и Запада, Достоевский-публицист, как и Достоевский-художник, любые конкретные факты — большие и малые — стремится ввести в широкий философско-исторический контекст. Он полон ощущения насущной необходимости, неизбежности коренного преобразования мира. И в то же время глубокая любовь писателя к жизни народной России противоречиво уживается в «Дневнике» с идеализацией самодержавия, хотя на деле между нравственно-религиозными идеалами автора «Дневника», проникнутыми преклонением перед народной правдой, мужеством и величием души простого русского крестьянина, солдата, и учением казенной православной церкви, стремившейся освятить и укрепить власть царя и помещиков над народом, так же как между тем идеализированным образом русского самодержавия, который рисовал в своем воображении Достоевский, и реальным самодержавием, всегда сохранялась очевидная, неизгладимая грань, обусловленная стихийным глубоким демократизмом писателя. Мысль его никогда не утрачивала связи с исканиями и чаяниями широких народных масс России, с той стихийной национально окрашенной низовой, народно-демократической мыслью, которая всегда оставалась ее духовным ориентиром и питательной почвой.

Достоевский предчувствовал, что буржуазная Европа с ее «парламентаризмами», «накопленными богатствами», «банками» находится «накануне падения», что в ней «стучится и ломится в дверь» «четвертое сословие» — пролетариат. Отвергая классовое общество, при котором счастье и образование были монополией «одной десятой человечества», «буржуазную формулу единения людей», он до конца жизни страстно продолжал искать пути к грядущей «мировой гармонии», к мирному существованию, свободе и счастью человечества.

Последним важным событием литературной жизни Достоевского была его речь о Пушкине (1880). Она всколыхнула всю мыслящую Россию, вызвала шумные споры. С одной стороны, писатель призвал в ней враждующие партии русского общества к примирению и к отказу от политической борьбы, с другой — он признавал центральной идеей русской литературы ее общечеловечность, беспокойное стремление к достижению общего счастья всех людей, выражал свою глубокую уверенность в том, что свойственная русской культуре «всеотзывчивость» позволит народу России помочь другим народам Европы, всему человечеству в их движении к братству и «мировой гармонии». Эти идеи, высказанные в речи о Пушкине, стали духовным завещанием писателя современникам и потомству.

Творчество Достоевского — одно из важнейших звеньев в истории развития тех тенденций реализма XIX в., которым суждено было стать в XX в. определяющими для всей истории русской и мировой литературы. Глубокое сочувствие человеческому страданию, в каких бы сложных и противоречивых формах оно ни проявлялось, интерес и внимание ко всем униженным париям сделали Достоевского одним из величайших писателей-гуманистов мира.