История всемирной литературы Т.7

Последнее, итоговое произведение Гюго-прозаика — роман «Девяносто третий год» (первоначальное заглавие — «Революция», 1874). Многое (в частности, проблема судьбы ребенка как одна из главных) связывает «Девяносто третий год» с предыдущими романами Гюго. Но здесь есть нечто принципиально новое. И новое это связано прежде всего с тем, что роман писался после Парижской коммуны. Отношение писателя к Коммуне было двойственным: осуждая действия руководителей Коммуны, Гюго заявлял, что приемлет ее принципы. Автор «Девяносто третьего года» не прошел мимо наглядных уроков современной истории. Один из них — невозможность апологии прекраснодушного гуманизма в духе Жана Вальжана. В «Девяносто третьем годе» спасенный нищим руководитель монархического мятежа маркиз де Лантенак тотчас же учиняет кровавую расправу над местными жителями. Беспощадный Лантенак олицетворяет монархию, вступившую в борьбу — не на жизнь, а на смерть — с силами республики.

Необъяснимым, на первый взгляд, может показаться поступок Лантенака в конце романа: чтобы спасти троих детей, маркиз отдает себя в руки республиканцев. Здесь нет логики развития реалистического образа, но есть логика образа романтического: Гюго необходимо продемонстрировать победу морального начала в самом бессердечном человеке. Автор невольно любуется Лантенаком, его умом, хладнокровием, бесстрашием, но категорически осуждает его. «Нельзя быть героем, сражаясь против отчизны». Лантенак появился из мрака и во мраке исчезает. Маркиз — представитель дела, обреченного историей.

В противоборстве монархии и республики все симпатии автора «Девяносто третьего года» на стороне республики. Но какой именно она должна быть?

Комиссар Комитета общественного спасения Симурден вступает в спор со своим соратником и духовным сыном Говэном, командующим республиканскими войсками в мятежной Вандее. Симурден олицетворяет республику террора, Говэн — республику милосердия. В споре монархия — республика ответ был однозначен. Здесь дело обстоит гораздо сложнее. Каждый из оппонентов прав по отношению к другому: Симурден и Говэн — «два полюса истины».

Симурден — это «сам 93 год». Его программа — программа буржуазно-демократической республики. Он фанатик идеи. В этом отношении бывший священник напоминает маркиза. Автор в принципе против республики террора. Осуждая террор, Гюго ясно говорит о том, что имеет в виду и «кровавую неделю» — расправу над коммунарами: «Мы сами еще недавно наблюдали подобные нравы». В то же время Гюго рисует реальные исторические обстоятельства: замок Ла Тург, крепость, которую защищает Лантенак, — это «провинциальная Бастилия», страшная тюрьма. И жестокость республиканцев является ответом на зверства монархистов.

В противоположность Симурдену, Говэн стоит на позициях утопического социализма. С Говэном, который бесконечно дорог автору, связан образ света. В трагедийном финале романа Говэн осуждает сам себя: освободив Лантенака за спасение детей, на суде он требует себе казни. А Симурден, вынесший смертный приговор, кончает с собой, не в силах пережить Говэна. Если Лантенак — это страшное прошлое, а Симурден — суровое настоящее, то Говэн — это светлое будущее. Противостояние героев — друзей-врагов — и отразило глубокую специфику исторического процесса.

Роман «Отверженные» строился по принципу монолога, обращенной к людям проповеди. «Девяносто третий год» — роман диалогический: писателю нужно выяснить истину. Мнения оппонентов скрещиваются как шпаги. Стиль, как это вообще свойственно Гюго, одновременно афористичен и предельно насыщен образностью.

«Девяносто третий год» ознаменовал возрождение французского исторического романа. Гюго вернулся к этому жанру после «Шуанов» Бальзака, «Хроники царствования Карла IX» Мериме. Он показал не только романтику, но и реальную прозу революции (в этом смысле дорога от «Девяносто третьего года» ведет к роману Анатоля Франса «Боги жаждут»). В центре произведения находится народ: с одной стороны, темный отсталый — вандейские мятежники; с другой — сознательный, революционный, суровый и великодушный. Сержант Радуб, один из главных героев романа, во время осады замка Ла Тург совершает подвиг, чтобы спасти детей, усыновленных его батальоном. Судьба малышей — одна из главных проблем романа. «Не случись здесь этих ребятишек, может быть, и война по-другому повернулась бы», — говорит солдат. Образ народной массы, поднявшейся на освободительную борьбу, превращает роман Гюго, насыщенный острейшей социально-исторической проблематикой, в героический эпос о революции.

Стремление Гюго к самым широким обобщениям, к тому, чтобы написать историю всего человечества, поэтически воплотилось в его цикле «Легенда веков» (отдельные части выходили в 1859, 1877 и 1883 гг.).