История всемирной литературы в девяти томах: том шестой

Однако в «Эурико», как и во всех других произведениях Эркулано, любовные переживания героев занимают подчиненное место, оттеснены на второй план. Главное — судьба родины и мера участия человека в этой судьбе. Эркулано всегда выбирает поворотные пункты национальной истории и заставляет своих персонажей участвовать в событиях, определяющих жизнь на столетия вперед (битва при Гуадалете в «Пресвитере Эурико», битва при Алжубарроте в «Монахе — цистерцианце»). Государи, политики, воины — все они оцениваются по степени их патриотической дальнозоркости и преданности национальным интересам. Те же чувства пламенного патриотизма и скорби из — за того, что пик могущества Португалии — в прошлом, выражены в стихах и драмах Эркулано. «Инфанты в Сеуте» напоминают фабулой «Стойкого принца» Кальдерона, но решается тема иначе: для Эркулано главное в его героях — патриотическая солидарность.

Эркулано, с его сосредоточенностью на выявлении и утверждении национальной самобытности, на создании портрета нации, понятой как индивидуальность, как исторически развивающийся характер, воплотил своеобразие первого и наиболее плодотворного этапа португальского романтизма. Лишь с большим запозданием португальские романтики приступили к освоению иного круга проблем — к анализу общественного положения и мироощущения романтически трактованной личности.

Глава 9. Швейцарская литература

С. В. Тураев

Важной вехой в истории Швейцарии явился март 1798 г., когда французские войска вступили на территорию северных кантонов и была провозглашена «единая и неделимая Гельветическая республика», конституцию которой декретировал Наполеон. Образование Гельветической республики явилось первым ударом, нанесенным средневековой политической системе пестрого конгломерата слабо связанных между собой кантонов, господству старинной патрицианской аристократии. Но, несмотря на активную деятельность швейцарских демократов, боровшихся за коренное преобразование средневековой структуры страны, Гельветическая республика просуществовала недолго. По уровню своего экономического и социального развития Швейцария еще не созрела для коренных буржуазных преобразований. В 1803 г. Наполеон был вынужден дать Швейцарии другую конституцию, восстанавливавшую и права кантонов, и многие политические институты, существовавшие до 1798 года.

Ф. Энгельс отмечает, что вторжение французов не смогло поколебать консервативный уклад страны. В особенности так называемая «старая Швейцария», т. е. горные кантоны, фанатически сопротивлялась идее централизации страны. «С чисто животным упрямством она отстаивала свою оторванность от всего остального мира, свои местные нравы, моды, предрассудки, всю свою местную ограниченность и замкнутость» (Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2‑е изд. Т. 4. С. 355).

Падение Наполеона и установление режима Священного союза в Европе еще более укрепило позиции консервативных сил. Только в 30‑е годы начинается новый подъём демократического движения, социально — политические противоречия обостряются и, наконец, разрешаются гражданской войной 1847 г. между Зондербундом (основанным в 1843 г. союзом семи наиболее отсталых кантонов) и войсками федеративного правительства. В ноябре 1847 г. армия Зондербунда была разбита, и Швейцария обрела современную форму правления. Разобщенность кантонов накладывала свой отпечаток на весь уклад жизни. Этому партикуляризму способствовали многие факторы: и тогдашние трудности передвижения и связи (в высокогорных областях), и принадлежность к разному вероисповеданию, и, наконец, различия в языке.

В разных кантонах родным языком считается один из четырех: немецкий, французский, итальянский или ретороманский. Последний делится на несколько диалектов. Швейцарская литература развивалась на всех этих языках, хотя, естественно, художественный вклад четырех ее языковых зон не был равноценным. (Само распределение населения по языковой принадлежности неравномерно. Главенствуют два: немецкий (около трех четвертей населения) и французский (около четверти). На итальянский приходилось 5 %, на все ретороманские диалекты — 1 %).

Понятие национальной швейцарской литературы вообще нередко ставилось под сомнение, поскольку многие швейцарские писатели становились участниками литературного процесса соседних, общих по языку стран (Германии, Франции, Италии). Однако в зависимости от общественной и культурно — исторической ситуации в разные периоды побеждали то одни, то другие тенденции: национальной самобытности, объединяющей швейцарских писателей независимо от языковой принадлежности, или, наоборот, фактически полного включения в соответствующую языковую сферу, т. е. в литературу соседней страны.

В период 1798–1848 гг. возобладала первая тенденция: в это время швейцарские писатели выступали прежде всего как деятели литературы своей страны и были меньше всего связаны с соседними литературами. Именно в эти десятилетия остро проявилось отставание Швейцарии в историческом развитии от других европейских стран.