Читаем История всемирной литературы в девяти томах: том третий полностью

В конце XII — начале XIII в. в ходе объединительных войн один из монгольских князей — Тэмучин (Тэмуджин) Чингисхан, подчинил своей власти все крупные кочевые племена Центральной Азии (тайчжутов, кэрэитов, мэркитов, найманов и др.), заложив таким образом основу Великой монгольской империи.

Появление первого письменного произведения — «Сокровенного сказания» («Нууц товчо»), или «Тайной истории монголов» — относится к 1240 г., по мнению некоторых исследователей, к 1264 г. До этого времени среди монгольских племен бытовали только устные произведения, передававшиеся из рода в род, из поколения в поколение. Проследить создание и развитие образцов устного народного творчества затруднительно, можно только утверждать, что они существовали уже достаточно длительное время, прежде чем появилось первое письменное произведение монгольской литературы.

Некоторые из устных преданий нашли отражение в «Сокровенном сказании». Его создание было обусловлено объединением племен в феодальное государство под властью Чингисхана, завоевательными походами, приведшими к покорению многих земель, и образованием огромной Монгольской империи.

Монголы, бывшие до того бесписьменным народом, заимствовали письменность у покоренных соседей. Уйгурская система письма, использованная монголами, восходит к сирийскому алфавиту эстрангело, распространенному в Средней Азии. Существует легенда о том, как захваченный в плен найманский грамотей, уйгур по происхождению, Тата Тонга показал Чингисхану государственную печать, объяснил значение записей актов в тетрадях и был назначен обучать грамоте царевичей.

При Хубилае (1260–1294) возникает новая монгольская письменность. Тибетским ученым Лодой Джалцаном, известным под именем Пагба-ламы (1239–1280), было создано квадратное письмо, названное так потому, что буквы имели вид четырехугольника. Квадратное письмо должно было стать династическим, служащим государственной надобности, годным для передачи звуков не только монгольского, но и языков народов юаньской империи. Но оно не получило широкого распространения. Одновременно применялось и уйгурское письмо, реформированное ученым и переводчиком Чойджи Одсэром.

Самым ранним образцом воспринятой монголами письменности считается надпись на так называемом Чингисовом камне, в которой прославляется искусная стрельба из лука Исункэ, племянника Чингиса. Надпись датируется по-разному: от 1219 до 1225 г. Вероятно, уже в то время уйгурское письмо использовалось для ведения генеалогических записей. Возможно, эта же система письма была применена и при создании «Сокровенного сказания», известного ныне только в фонетической записи китайскими иероглифами, сделанной через столетия после его создания.

Впервые этот памятник стал известен европейской науке в 1866 г., когда появился русский перевод его сокращенной китайской версии, выполненный одним из крупнейших восто коведов XIX в. о. Палладием (П. И. Кафаровым), обнаружившим в Пекине рукопись «Сокровенного сказания» в копии, сделанной вскоре после 1368 г.

В «Сокровенном сказании» рисуются бытовые картины кочевой жизни монголов и ярко описываются бурные исторические события. «Сокровенное сказание» является первым образцом своеобразного литературного жанра, каким следует считать монгольские исторические летописи. В них хроникальное повествование сочетается с различными формами фольклора, в ткань рассказа о происшедших событиях включаются легенды, стихи, эпические песни, пословицы.

«Сокровенное сказание» состоит из трех частей. В первой кратко излагается родословная Чингисхана. Вторая часть, занимающая три четверти всего сказания, посвящена рассказу о жизни и деятельности Чингиса как создателя Монгольского государства. В третьей кратко рассказывается о правлении второго хана монголов — Угэдэя, сына Чингисхана.

В каждой из трех частей, кроме рассказа об исторических фактах, есть стихотворные вставки и предания, которыми подкрепляется истолкование событий. Главная идея повествования — объединение племен и создание феодального государства Чингисхана. Чингисхан предстает перед нами как умный и хитрый предводитель, уступающий там, где это выгодно, щедрый, когда надо наградить верных сподвижников, вероломный и жестокий там, где это сулит ему победу. Генеалогическая часть повествования уводит в глубь веков, она начинается со сведений о единых для всех монголов легендарных предках — Бортэ Чино (Серый волк) и Хоо Марал (Каурая лань), в которых следует видеть родовые тотемы. От них-то и произошел род Борджигитов — «Алтан уруг» («Золотой род») — монгольских ханов. Отмечая возникавшие межродовые распри, автор приводит рассказ о мудрой матери и пяти сыновьях, научить которых единению она пытается, предложив им сломать по прутику, а затем по связке из пяти прутьев.

Перейти на страницу:

Все книги серии История всемирной литературы в девяти томах

Похожие книги

100 великих мастеров прозы
100 великих мастеров прозы

Основной массив имен знаменитых писателей дали XIX и XX столетия, причем примерно треть прозаиков из этого числа – русские. Почти все большие писатели XIX века, европейские и русские, считали своим священным долгом обличать несправедливость социального строя и вступаться за обездоленных. Гоголь, Тургенев, Писемский, Лесков, Достоевский, Лев Толстой, Диккенс, Золя создали целую библиотеку о страданиях и горестях народных. Именно в художественной литературе в конце XIX века возникли и первые сомнения в том, что человека и общество можно исправить и осчастливить с помощью всемогущей науки. А еще литература создавала то, что лежит за пределами возможностей науки – она знакомила читателей с прекрасным и возвышенным, учила чувствовать и ценить возможности родной речи. XX столетие также дало немало шедевров, прославляющих любовь и благородство, верность и мужество, взывающих к добру и справедливости. Представленные в этой книге краткие жизнеописания ста великих прозаиков и характеристики их творчества говорят сами за себя, воспроизводя историю человеческих мыслей и чувств, которые и сегодня сохраняют свою оригинальность и значимость.

Виктор Петрович Мещеряков , Марина Николаевна Сербул , Наталья Павловна Кубарева , Татьяна Владимировна Грудкина

Литературоведение
Литература как жизнь. Том I
Литература как жизнь. Том I

Дмитрий Михайлович Урнов (род. в 1936 г., Москва), литератор, выпускник Московского Университета, доктор филологических наук, профессор.«До чего же летуча атмосфера того или иного времени и как трудно удержать в памяти характер эпохи, восстанавливая, а не придумывая пережитое» – таков мотив двухтомных воспоминаний протяжённостью с конца 1930-х до 2020-х годов нашего времени. Автор, биограф писателей и хроникер своего увлечения конным спортом, известен книгой о Даниеле Дефо в серии ЖЗЛ, повестью о Томасе Пейне в серии «Пламенные революционеры» и такими популярными очерковыми книгами, как «По словам лошади» и на «На благо лошадей».Первый том воспоминаний содержит «послужной список», включающий обучение в Московском Государственном Университете им. М. В. Ломоносова, сотрудничество в Институте мировой литературы им. А. М. Горького, участие в деятельности Союза советских писателей, заведование кафедрой литературы в Московском Государственном Институте международных отношений и профессуру в Америке.В формате PDF A4 сохранен издательский макет.

Дмитрий Михайлович Урнов

Биографии и Мемуары / Литературоведение / Документальное
Психодиахронологика: Психоистория русской литературы от романтизма до наших дней
Психодиахронологика: Психоистория русской литературы от романтизма до наших дней

Читатель обнаружит в этой книге смесь разных дисциплин, состоящую из психоанализа, логики, истории литературы и культуры. Менее всего это смешение мыслилось нами как дополнение одного объяснения материала другим, ведущееся по принципу: там, где кончается психология, начинается логика, и там, где кончается логика, начинается историческое исследование. Метод, положенный в основу нашей работы, антиплюралистичен. Мы руководствовались убеждением, что психоанализ, логика и история — это одно и то же… Инструментальной задачей нашей книги была выработка такого метаязыка, в котором термины психоанализа, логики и диахронической культурологии были бы взаимопереводимы. Что касается существа дела, то оно заключалось в том, чтобы установить соответствия между онтогенезом и филогенезом. Мы попытались совместить в нашей книге фрейдизм и психологию интеллекта, которую развернули Ж. Пиаже, К. Левин, Л. С. Выготский, хотя предпочтение было почти безоговорочно отдано фрейдизму.Нашим материалом была русская литература, начиная с пушкинской эпохи (которую мы определяем как романтизм) и вплоть до современности. Иногда мы выходили за пределы литературоведения в область общей культурологии. Мы дали психо-логическую характеристику следующим периодам: романтизму (начало XIX в.), реализму (1840–80-е гг.), символизму (рубеж прошлого и нынешнего столетий), авангарду (перешедшему в середине 1920-х гг. в тоталитарную культуру), постмодернизму (возникшему в 1960-е гг.).И. П. Смирнов

Игорь Павлович Смирнов , Игорь Смирнов

Культурология / Литературоведение / Образование и наука