История всемирной литературы в девяти томах: том второй

Неограниченная власть, оказавшаяся в руках воинов-самураев, побуждала их считать себя выше других людей. «Среди цветов — вишня, среди людей — самурай» — в этой формуле нашла выражение мысль о превосходстве воинского сословия над «простыми» людьми. Понятно, что в самурайской среде должен был сложиться и свой особый кодекс поведения, взглядов, морали. Этот кодекс, окончательно оформившийся к XII в., получил название бусидо — «путь воина». Основной чертой его являлось стремление увековечить отношения господства и подчинения, иерархию внутри самого самурайства. Бусидо предписывал самураю беззаветную преданность военачальнику, готовность принести в жертву воинскому долгу не только себя, но и своих близких. «Когда стоишь перед господином, не оглядывайся ни на отца, ни на сына», — гласила самурайская пословица. Высшей доблестью считалось презрение к смерти. Гибель на поле боя возвышала воина, самоубийство (харакири), совершаемое вассалом вслед за кончиной военачальника, рассматривалось как дело чести. Искусство владения оружием, управления конем должно было отличать самурая, суровая жизнь в походах, аскетизм в быту должны были являться его уделом.

Все содержание и направленность бусидо глубоко согласовывались с идеологией буддизма, претерпевшего в самурайской среде значительные изменения: исчезли эстетизация, любование внешней обрядностью, свойственные придворной знати.

Отношение к буддизму самурайства носило другие черты: оно отличалось суровым фанатизмом, слепой верой в карму — неразрывную цепь причин и следствий, определяющих жизнь каждого человека еще до его появления на свет и в последующих перерождениях, так же как и судьбу его потомков, вплоть до последнего колена.

Все эти черты мировоззрения воинского сословия нашли полное воплощение в произведениях, получивших название гунки — военные эпопеи, или, точнее, историко-героические повести. Гунки стали основной повествовательной литературой, оставшейся от начального периода господства самураев — первых веков классического Средневековья в Японии (периода Кама-кура). Это не значит, что японская литература того времени не знала других жанров и форм. Продолжалось успешное развитие поэзии (в частности, танка, например, в творчестве Сайгё-хоси, 1118–1190, и Фудзивара Садаиэ, 1162–1241), зафиксированное в антологии «Син Кокинсю» («Новая Кокинсю»), составленной в первой половине XIII в. Появились исторические трактаты типа «Гукансё». Существовала обширная литература буддизма, теоретиками которого выступили Хонэи (1133–1212), Синран (1173–1262) и Нитирэн (1222–1282). Однако самым распространенным и наиболее типичным жанром литературы в период Камакура оставались гунки.

Крупнейшие из гунки — это записанные в XIII в. «Хогэн моногатари» («Сказание о годах Хогэн»), «Хэйдзи моногатари» («Сказание о годах Хэйдзи»), повествующие об определенных исторических моментах жизни Японии (годы Хогэн — 1156–1158, годы Хэйдзи — 1159–1160), а также «Хэйке моногатари» («Сказание о доме Тайра»), «Гэмпэй сэйсуйки» («Записи о расцвете и упадке Минамото и Тайра»). Позднее, в начале следующего столетия, появилось еще одно произведение типа гунки — «Тайхэйки» («Записи о Великом мире»).

Материалом сказаний, основой их сюжета стали исторические события — эпизоды борьбы двух сильнейших домов Минамото и Тайра.

Главное внимание авторов сказаний направлено на изображение судьбы Тайра, и прежде всего судьбы военачальника Киёмори, стоявшего во главе рода Тайра в период их наибольшего расцвета и славы. Род Тайра, хотя и происходил от одной из ветвей императорского дома, долгое время не был близок ко двору. Однако Киёмори сыграл главную роль в подавлении первых же выступлений против двора, в которых участвовали и Минамото. Военная удача привела его к власти и, по образному выражению автора «Хэйке моногатари», он «зажал в своей ладони Поднебесную четырех морей» (т. е. Японию).

Эти мятежи и возвышение Тайра описаны в двух первых сказаниях — «Хогэн моногатари» и «Хэйдзи моногатари». И в самом крупном из сказаний, «Хэйке моногатари», из составляющих его двенадцати (в других вариантах — тринадцати) свитков шесть посвящено рассказу о жизни и смерти Киёмори.

Киёмори занимает пост канцлера, и дом Тайра за недолгий срок превращается в такую силу, перед которой склоняют головы другие феодалы и сам император. Проходит время, и Киёмори, обойдя законного наследника, возводит на престол своего малолетнего внука. Неудивительно, что непомерно растут упоение властью, гордыня возвысившегося рода. «Человек ничего не стоит, если не принадлежит к дому Тайра» — эти слова, слетевшие с уст одного из Тайра, стали ходячей поговоркой в те времена.